БАБУШКА БЕССОННИЦА — сказка от Эльфики - Ой, кто здесь? Кто?
- Тише, тише! Это я, бабушка Бессонница. Я тут давно сижу, а ты только заметила. Не кричи, всех домашних перебудишь.
- Бабушка Бессонница?
- Да-да-да, это я. Прихожу к тем, кто не спит. Ты же вот не спишь?
- Не сплю, хотя очень хочется… Бессонница у меня. То есть, выходит, ты. Так может, тебе уже пора? Ушла бы, а? Уже дело к утру, дала бы поспать… А то я по ночам не высыпаюсь, а потом весь день брожу, как во сне.
- Да мне-то что? Спи! Ты ж сама не хочешь.
- Я-то очень хочу, только не получается. Уже измучилась вся. Ни таблетки не помогают, ни пустырник, ни овец считать. Мысли тревожные в голову лезут, от бессонницы-то.
- Нет, как раз наоборот, это не мысли от меня, а я от мыслей. Ты сама подумай, чем у тебя голова забита?
- Ну, о детях думаю, о внуках. Беспокоюсь, как там они. Все ли хорошо, нет ли опасности какой… А то ведь мало ли что? Вдруг нападет кто? Или ключи от дома потеряют? А еще могут в плохую компанию попасть. Или заболеть. А какие болезни-то сейчас пошли! Птичий грипп, свиной… Гепатит С! Их даже лечить еще толком не могут. А если осложнения? Можно оглохнуть, или печень посадить…
- Стой, стой! Ну чего ты несешь? Дети ж твои живы-здоровы, чего и тебе желают…
- Вечером вроде были. А завтра – кто его знает? Мало ли что? Вот и беспокоюсь, не сплю… А как про детей все передумаю, начинаю про жизнь. А вдруг технологическая катастрофа где случится, или ДТП с многочисленными жертвами? Вдруг трубы прорвет или военные атомную бомбу проморгают? Вдруг на нас Америка нападет или колорадский жук картошку на корню съест? Страшно…
- Слушай, ну и чего ты делаешь? Ночь, тишина, звезды с неба смотрят, желания людские улавливают. А ты им что посылаешь, какие просьбы? Чтобы с детками твоими чего плохого случилось? Или вообще мир рухнул? Нет, не понимаю я тебя…
- Так если бы ты не приходила, я бы спала себе и ничего такого не думала. Я и то иной раз встану, пойду дела какие поделаю, или просто так у окна посижу. Все равно не уснуть… Замучила ты меня, бабушка Бессонница!
- Да это не я тебя, это ты меня замучила! Я бы, может, тоже поспала – а раз ты не спишь, и мне сидеть рядом приходится.
- Получается, обе мы с тобой несчастные. И что делать?
- Был бы день, спели бы. А так – перебудим всех. Только разговаривать и можно, и то шепотом. Может, все-таки уснешь?
- Нет, сна ни в одном глазу. И опять всякие страшилки в голову лезут. Теперь еще больше, потому что ты меня напугала: а вдруг накликаю, и сбудется все?
- Беспокойная ты. Нельзя так. Слушай, а раз уж ты все равно обо всех беспокоишься, может, тебе наоборот делать?
- Это как?
- Ну, не плохое сочинять, а хорошее.
- Что-то не пойму…
- Да все просто. Вместо того, чтобы страсти всякие представлять, воображай что-то очень приятное. Ну, например, как плохая компания ждет-пождет, чтобы твоего внука завлечь, а он каждый раз идет другой дорогой и с ними вовсе не встречается. Или как ключи потерялись – и тут же нашлись, в соседнем кармане. А с ними вместе – и колечко, которое еще в прошлом году куда-то подевалось.
- Ну так это ж неправда будет?
- А те ужасы, которые ты придумываешь, разве правда? Но если об этом думать постоянно – очень даже может ею стать. Так лучше уж тогда о хорошем…
- Да, о хорошем-то лучше… Только ведь не все от нас зависит? Вон, говорят, глобальное потепление уже началось, ледники тают, а вдруг опять Всемирный Потоп?
- А вдруг нет? Ты-то хоть своими мыслями эту вероятность не увеличивай! Кончай страшные сказки придумывать, лучше волшебные сочиняй. Хоть какая-то польза от твоих ночных бдений будет.
- Ох, достала ты меня, бабушка Бессонница! Ну тебя вообще! Ладно, попробую. Чего ж делать, если все равно не спится?
На первую ночь про хорошее думать плохо получилось – все время мысли на прежнюю колею соскакивали. На вторую – уже получше. А потом вообще пошло дело: ей даже стало нравиться придумывать всякие волшебные события, которые могли бы случиться с ее родными и близкими, а также и со всем миром. И самой ей гораздо спокойнее стало.
А однажды приснился ей сон. И видит она во сне качели, увитые цветами и виноградом, а на них сидит – кто бы вы думали? – бабушка Бессонница! Раскачивается, ногами болтает, как маленькая. И говорит ей:
- Ну вот, хоть во сне с тобой поболтать! А то тебя и не застанешь. Ты или сказочную реальность выдумываешь, или спишь без задних ног.
- Я? Сплю? У меня ж бессонница!
- Ага! Была! Да только вся вышла. Ты что, не заметила, что каждую ночь, как начинаешь свои сказки сочинять, так в самом скором времени и сама в них уходишь, а дальше они уже тебе просто снятся.
- Да? Не заметила… А я-то думаю, чего это я себя так хорошо чувствовать стала? Оказывается, высыпаюсь! Ну, чудеса!
- Знаешь, когда к человеку Бессонница приходит? Когда у него жизнь без снов – сплошная суровая реальность с элементами триллера, и на душе только тревога да переживания. А ты теперь по-другому мыслишь, с огоньком и выдумкой!
- Ага, это что ж теперь выходит, у меня жизнь как сон, а сон как жизнь?
- Точно! И я, бабушка Бессонница, тебе больше не нужна. Пойду к тем, кто все еще беспокойный. Научу их, как со мной бороться. Я ж не вредная, просто работа такая…
Здорово!!!))))Очень добрая Бессонница))))Мне очень понравилась!!!Класс!!!! Я есть такой,какой я есть И мое желание проявить себя,являет неповторимую красоту Энергии Жизни
Дата: Воскресенье, 25.03.2012, 21:13 | Сообщение # 48
Сообщений: 1352
Статус: Медитирует
СКАЗКА ПРО ОПЫТНУЮ АГАШУ ИЗ НОВОЙ КНИГИ «КАК МАМОЧКА ЗА ЧУДОМ ХОДИЛА»
Жила-была на свете Агаша. Родитель у Агаши был суровый, строгий, и часто ей внушал «Только дураки учатся на своих ошибках, умные учатся на ошибках других». Агаша девочкой послушной была, Родителю своему свято верила, вот и решила, что никогда в жизни не будет своих ошибок совершать, зачем, если чужого опыта вокруг полным-полно?
Она только и делала, что пряталась в уголке за печью и собирательством занималась. Только другие грибы и ягоды собирают, а она – чужой опыт. Все случаи жизненные она через Сито Разума просеивала и самые запоминающиеся в Корзинку Памяти складывала. Только почему-то добрые происшествия через это сито как-то легко проскальзывали, а которые пугали – застревали и задерживались, вот они-то в Корзинку Памяти и попадали.
Вот вскоре в голове у нее целое собрание печальных опытов собралось.
«Не подходи к печке, обожжешься»
«Не трогай утюг, уронишь»
«Не носись сломя голову, упадешь»
«Не клади в карман, потеряешь»
И Агаша не подходила, не трогала, не носилась, не клала и вообще из-за печи редко вылезала.
Стала подрастать – там другой опыт пошел. Девчонки на вечерки ходят, хороводы затеивают, сарафаны себе новые шьют, а Агаша все их опыт собирает:
«Не будь доверчивой – обманут»
«Не гуляй допоздна – ославят»
«Не перечь старшим – осудят»
«Не лезь со своим мнением – обидятся»
Агаша не гуляла, не перечила, не лезла и доверчивой уж никак не была. Сидела, наблюдения вела, коллекцию свою пополняла.
Тут время пришло, когда ее сверстницы влюбляться стали и замуж выходить одна за другой. Кто-то – удачно, кто-то – не очень, и вот это «не очень» Агаше душу тревожило: а вдруг и ей не повезет? Тем более что на эту тему столько страхов по свету бродит!
«Не торопись – ошибешься»
«Не суйся – обожжешься»
«Не рискуй – оступишься»
Агаша не торопилась, не совалась и не рисковала – зачем же ей жизнь свою молодую губить, голову в петлю совать? Надо присмотреться, хорошенько все взвесить. А то можно такой опыт получит, что мало не показется!
А у девчонок выросших уже свои детки пошли. Ну, тут у Агаши в Корзинку Памяти страхи просто градом посыпались. Дети, они же такие – везде лезут, суются, встряпываются и много волнений своим родителям доставляют. Да и поговорки про деток в народе ходят такие красноречивые:
«И от доброго отца родится бешена овца»
«Из одной печи, да неодинаковы калачи»
«Не выросло то яблочко, чтобы черви его не точили»
И сделала Агаша из своих наблюдений грандиозный вывод:
«Маленькие детки – маленькие бедки,
Большие детки – большие бедки».
Так Агаша и состарилась, ни разу не оступившись, ни в чем не ошибившись, а Корзинка Памяти у нее под самый верх чужим опытом наполнена – уже больше и складывать некуда.
И вот пришел тот час, когда Душа ее отлетать собралась. Вышла она из тела, поднялась над Землей, обозрела ее с горних высей, и вдруг увидела, как мир-то хорош, и сколько в нем всяких разностей одновременно происходит. И угол свой за печкой увидела, в котором, считай, всю жизнь просидела. И так ей обидно стало: ведь Мира-то она, почитай, и не видела! Смотрит – люди на Земле все как-то меж собою связаны, все друг другу помогают, пробуют, порою даже и ошибаются, а потом опытом обмениваются. А она, когда пыталась мудростью из своей корзинки поделиться, непонятой оставалась. Не брали люди ее мудрость, отказывались. И ее недолюбливали, побаивались даже, старались десятой стороной обойти… Почему так?
Вот Агаша перед Господом предстала.
- Ну, с каким багажом прибыла, душа моя? Что в этой жизни узнала, что поняла? – спрашивает Господь.
- Много что узнала, да мало что поняла, - Агаша говорит. – Вот, прими, Господи, от меня корзиночку с мудростью народной – всю жизнь собирала!
Глянул Господь в корзинку – и только головой покачал.
- Что ж у тебя в корзинке одни страхи собраны? Разве жизнь только из них состоит?
- Да и я не знаю, из чего она там состоит. Я, оказывается, толком и не жила-то. Только теперь, сверху, увидела, какой Мир большой…
- А чего ж при жизни не видела?
- Так мне когда было? Я опыт собирала!
- Опыта набираться надо, а не собирать его. Что-то, уж прости, не вижу, чтобы ты шибко опытной стала.
- «Только дураки учатся на своих ошибках, умные учатся на чужих» — так мой Родитель говаривал… — отбарабанила Агаша с детства заученную мудрость.
- А ты и поверила… Да если ошибок не совершать, как душе совершенствоваться? Получилось неладно – исправь, сделай лучше! А если каждый сиднем сидеть будет да чужой опыт изучать, так и вся жизнь в мире остановится.
- Так страшно было! – созналась Агата. – Кругом столько негативного опыта! Туда пойдешь – одни ошибки, сюда – другие. Вот я и старалась поменьше высовываться, от страха-то…
- А чего боялась, если даже не попробовала? Откуда у тебя в корзинке столько страхов-то взялось?
- Так это не мой опыт, чужой! Я его всю жизнь собирала!
- Кому нужен чужой опыт? – Господь говорит. – Люди на Земле рождаются, чтобы свой опыт получить и общую копилку им пополнить. Каждый опыт – уникален, потому что через Призму Души пропущен. А когда только через Сито Разума – это не опыт, это знания. Только такие знания, опытом не подкрепленные, мертвым грузом на душе лежат и жить мешают.
- А я-то думала, что очень опытная! – опечалилась Агаша. – Всю жизнь ведь на свою коллекцию чужой мудрости положила! И что теперь мне со всем этим делать?
- Использовать для самосовершенствования, — советует Господь. – Из всего можно мудрость вынести, и из твоей жизни тоже. Вот посмотри на корзинку и скажи, чего сейчас хочется?
- Вернуться и жизнь заново прожить, — сказала Агаша. – Везде залезть, все попробовать, все руками пощупать, ногами исходить. Ничего не бояться, никого не слушать, свой собственный опыт получить. Стать по-настоящему опытной!
- Ну вот, а говоришь, жизнь зря прожила, — улыбнулся Господь. – Иногда, чтобы такие простые вещи понять, как раз целая жизнь и нужна! Опыт твой выстраданный, осмысленный, прочувствованный, а стало быть, навсегда в душе и останется.
Иди с богом, воплощайся!
… И на земле родился ребенок, которому предстояло стать великим путешественником и исследователем, романтик дальних странствий, который потом напишет много книг, чтобы поделиться с миром своим позитивным опытом.
Дата: Воскресенье, 25.03.2012, 21:27 | Сообщение # 49
Сообщений: 1352
Статус: Медитирует
РЕАЛИТИ-ШОУ — сказка от Эльфики Из новой книги «Как мамочка за чудом ходила»
— Ах, что это вы делаете? Зачем это вы ко мне веревку прицепляете?
— Исполнители мы. Из Небесной Канцелярии. Сейчас тут будет реалити-шоу — ваши желания исполнять будем.
- Ну так пожалуйста, исполняйте! Это мне очень приятно! Только веревка при чем?
- Велено ваши желания исполнить в буквальном смысле слова. Вы вот, например, к своему мужу, Петру Николаевичу, привязаны? И мечтаете, чтобы он к вам так же крепко привязан был?
- Ах, конечно, очень даже мечтаю! Это же муж мой, любимый и единственный! В семье все должны быть привязаны друг к другу – не разлей вода!
- Ну вот, значит, привяжем вас сейчас вот этой веревкой, чтобы, стало быть, не разлей вода до гробовой доски…
- Ну ладно, это пусть. Даже хорошо, если до гробовой доски! Мы с ним в жизни так и отражаем всякие напасти, спина к спине.
- Хорошо, спина к спине и привяжем, отражайте на здоровье.
- А к запястьям веревки зачем прилаживаете?
- К родителям своим привязанность испытываете?
- Конечно! А как же! Это же родители! Я к ним с самого детства очень привязана!
- Ну, значит, все правильно. Слева мама, справа папа – теперь между вами неразрывная связь.
- Да? Хорошо, и родители пускай со мной будут. Слева и справа – как славно-то! Прямо как в детстве…
- А теперь спереди позвольте, к животу веревку приладить…
- А это для кого?
- Для детишек ваших. Вот сынок, вот дочурка, а веревка – вроде пуповины. Теперь можете прижимать их к груди, сколько захотите. А можете и не прижимать – они и так никуда не денутся.
- К ребятишками своим я привязана – просто слов нет как! Солнышки мои, лапочки! Для них и живота не жалко.
- Дайте-ка вот сюда веревочку накинуть…
- Неудобно на шею-то… Как удавка… Это вы кого мне цепляете?
- А это ваши обязательства. Кредиты, долги и все такое прочее. Вы же связаны разными обязательствами?
- Связана, еще как связана! Только как без этого? Хочется ведь пожить по-человечески, вот и влезаю и в долги, и в кредиты.
- Слишком уж вы к материальным ценностям привязаны… Сами себя душите!
- Да нет, ничего, нормально. Расплатимся как-нибудь. Только вот неудобно, что на шее…
- Не сильно давит?
- Ну, если не двигаться, то не сильно. А при движении, конечно, дыхание перехватывает. Ну ладно, я приспособлюсь как-нибудь.
- Так, дайте-ка вашу ногу, и сюда еще веревочку, на лодыжку…
- А это для кого так низко?
- А это для всяких мелких привязанностей. К собачке вашей, к телевизору, к «Одноклассникам». Привязаны ведь?
- Нуууу… В общем, наверное, да. К собачке так особенно. Она как член семьи! Да и «Одноклассники» тоже. А уж герои сериалов! Переживаешь за них, как за своих.
- Конечно-конечно! Мы понимаем, привычка – вторая натура. Ну вот, готово!
- И что теперь?
- А теперь – наслаждайтесь, двигайтесь, гуляйте, отдыхайте, работайте! В общем, живите!
- Постойте! Но это же неудобно – вот так, с веревками. Как нам двигаться? Мы же запутаемся!
- Запутанные привязанности – не такая уж и редкость. Зато потом распутывать можно, некоторым даже интересно.
- Не уверена, что мне это будет интересно. И потом… Движение очень ограничено. Все время приходится оглядываться, сопоставлять свою скорость с другими…
- Это неизбежно. Придется. Вы же в связке.
- Что в связке, то в связке… Связаны по рукам и ногам!
- Так привязанности как раз этим и отличаются – связывают по рукам и ногам! Придется потерпеть!
- Так, дети, вы куда рванули?! Тише, тише! Вы же меня с ног собьете! Я за вами не поспеваю! Да стойте же, кому говорю!
- Дети не могут стоять, им надо двигаться вперед. И ускоряться! Иначе они никогда не вырастут.
- Петя, Петруша! Ты там как? Я тебя не вижу! И отношения твоего не чувствую!
- Да тут я, тут, никуда не делся. Только вот простора нет. Руки связаны!
- Ладно, потерпишь. Не маленький! Мама, папа, а вы куда это в разные стороны ринулись?
- Доченька, а мы расходимся. Тебя вырастили, долг родительский выполнили, теперь будем жить по отдельности.
- Как? Почему? Погодите, вы же меня сейчас надвое разорвете! Я же к вам обоим одинаково сильно привязана! Не делайте этого!
- Прости нас, дочь, но мы так решили! Ты взрослая, у тебя своя семья есть. У нас своя жизнь, а у тебя своя.
- Ой, мамочки, больно-то как! Петр! А ты куда там рвешься? Ты мне сейчас хребет сломаешь! Ууууу, захребетник!
- Неудобно мне. Руки затекли, и ноги тоже. Вообще света белого не вижу. Не хочу я этой привязанности, ну ее. Свободы охота. Сейчас сорвусь с поводка и пойду налево.
- Дети! Да не спешите же вы так, мамочке больно! И мелкие привязанности мешают, тянутся за мной, как хвост. Как кандалы у каторжника!
- Хоть и мелкие, а много их у вас. Их и правда за собой таскать – каторжный труд. Но придется!
- Что значит «придется»??? Мне детей догонять надо, а они меня назад тянут! И родители не вовремя расходиться надумали. Петя, Петя! Ну ты-то что молчишь??? Неужели тебе все равно???
- Осторожно, так вы можете себе руки-ноги повредить.
- Да что там руки-ноги, я сейчас вообще на части рассыплюсь! Я двигаться не могу – они же тянут каждый в свою сторону! Отвяжитесь вы от меня! Слышите, отвяжитесь от меня все!!!
- Секундочку… Спокойно! Сейчас мы вам поможем. Все, отвязываем.
-Ффуууу, сразу полегчало… Слушайте, вы, исполнители царя небесного! Что это за шоу вы мне тут устроили?
- Реалити-шоу, называется «Мои привязанности». Ну и как впечатления?
- Жуткие впечатления! Я чуть с ума не сошла! Зачем это все?
- Исключительно для того, чтобы наглядно показать вам действие привязанностей. Вам кажется, что быть привязанной – это хорошо и проявление любви, а на самом деле это проявление эгоизма и ограничивает свободу – как вашу, так и ваших близких. Именно поэтому вся ваша система становится неповоротливой и статичной. Каждый испытывает досаду из-за того, что не может двигаться непринужденно, и поэтому стремится вырваться, уйти, отвязаться.
- То-то у меня детки такие отвязные… Выходит, чем больше я к ним привязываюсь, тем сильнее они хотят отвязаться?
- Так и выходит. И если однажды вы услышите от кого-то из них «да отвяжись ты, мама!», не удивляйтесь.
- Знаете что? Забирайте-ка вы все свои веревки. Забирайте, забирайте! Они мне больше не понадобятся.
- Точно?
- Точнее некуда! Будем считать, что я разобралась со своими привязанностями. Так-то посмотришь – вроде тесный круг родных и близких, а приглядишься – все куда-то рвутся, и сердце из-за этого на части рвется. Пусть уж лучше так, по доброй воле будут рядом. Или даже не рядом. Но только без веревок!
- Вы действительно этого хотите?
- Да, да! Теперь-то я на своей шкуре испытала силу привязанностей… Лучше уж без них!
- Ваше желание принято к исполнению. Небесная Канцелярия, реалити-шоу, всегда в эфире! А вы еще не избавились от своих привязанностей? Тогда мы идем к вам!
Любимая, очень интересные и поучительные сказки.Спасибо. Я есть такой,какой я есть И мое желание проявить себя,являет неповторимую красоту Энергии Жизни
СКАЗКА ПРО ТРИЕДИНОЕ ГОСУДАРСТВО ИЗ НОВОЙ КНИГИ «КАК МАМОЧКА ЗА ЧУДОМ ХОДИЛА»
По теории Эрика Берна, в каждом из нас живут Внутренний Ребенок, Внутренний Взрослый и Внутренний Родитель. Ребенок — это наша спонтанность, радость жизни, творчество — и в то же время детский эгоизм, беспечность и разбросанность. Родитель — это наш опекун, хранитель мудрости, опыта и традиций, но он же может стать ментором и постоянным критиком. А Взрослый… Взрослый — это наш Деятель и Созидатель, он принимает решения и воплощает их в жизнь. Если все трое дружат между собой — отлично, это признак гармоничной Личности. А если нет… Тогда плохо всем!
В одном цветущем и теплом краю располагались три государства: Детское Королевство, Родительская Монархия и Взрослая Республика.
В Детском Королевстве каждый день был новый король, потому что предыдущего скидывали – всем хотелось взобраться на трон и посидеть. Так же и утром: кто первый встал, того и горшок. А еще там целыми днями царила неразбериха и суматоха, потому что всем хотелось пошуметь, побегать и побеситься, и никто себе ни в чем не отказывал. Промышленности там вовсе никакой не было, так как работать никто не хотел, а все хотели играть. Строили там в основном песочницы и детские площадки, а домики делали из старых покрывал, набрасывая их на столы: стол – крыша, покрывало — стены.
Дети часто ссорились между собой и даже время от времени дрались, потом плакали и бурно мирились. А иногда несколько детей собирались вместе и начинали подговариваться против кого-нибудь, тогда вообще наступал полный хаос и кавардак. Питались дети в основном конфетами, пирожными и чупа-чупсами, поэтому столовых не строили, зато всяких ларьков было великое множество. В общем, жили в Детском королевстве весело, но суматошно.
В Родительской Монархии, напротив, царил суровый порядок и полная тишина. Это потому что жители с утра до вечера занимались научной деятельностью: писали законы и следили за их выполнением. Поскольку родители были все как один законопослушными, то законы выполнялись неукоснительно, любые отклонения тут же карались пожизненным заключением. Строго по графику, с 18.00 до 19.30 по понедельникам, средам и пятницам в чистых до стерильности залах заседаний повсеместно проводились диспуты по текущим проблемам и изменениям в законодательстве, на которых от скуки мухи дохли, поэтому в Монархии даже насекомых не водилось. И в целом по стране было мрачно и скучно. Да и как еще может быть в государстве, где дома и деревья выстроены ровно, по линеечке, питание строго сбалансировано, а любой шаг определен регламентами и предписаниями? Ведь уважающий себя родитель сызмальства без инструкции даже в уборную не выходил, не говоря уже об общественных местах…
Взрослая Республика была как раз посерединке между Детским Королевством и Родительской Монархией. Республика процветала и обогащалась на поставке чупа-чупсов и прочих сладостей детям и на непрерывных поставках бумаги и чернил родителям. Да, да, родители предпочитали писать по старинке, чернилами, и этот продукт у них очень ценился и назывался «черное золото». Взрослые умели и любили работать, и созидание было их главной целью жизни. Они созидали все – от горшков для детей до академических шапочек для родителей, добывали природные ископаемые и строили космические аппараты. Только вот наряду с процветанием и обогащением все больше наступала в республике всеобщая усталость, разные болезни одолевали, да и смертность неуклонно увеличивалась. Но взрослые не обращали на это внимания, потому что нужно было развивать промышленность и инфраструктуру, проводить геологические разведки и наращивать темпы производства.
Шло время, население всех трех стран разрасталось, и все больше требовалось покрывал для домиков и качелей для детских площадок в Детское Королевство, а также комплексных обедов и противорадикулитных поясов в Родительскую Монархию. А у взрослых, как назло, спад производства – и оборудование износилось, и половина работоспособного населения то и дело на больничном сидит, потому что сил больше нет. В общем, стали поставки срывать и оставлять соседей без полезных материалов и без полноценного питания.
Вот тогда-то все и заволновались. Родителям надо законы новые писать – а нечем и не на чем. Детям развивающих игр не хватает и кушать очень хочется. А взрослые еле шевелятся, как осенние мухи, вот-вот и вовсе в спячку впадут. Что делать? Как выживать?
История не сохранила сведений, кто первый подал идею устроить общий сбор. В детских летописях он называется «Большая Тусовка», в родительских – «Всеобщий Саммит», а у взрослых – «Триединое Царство». Названия разные, но события описаны одни и те же: общий сбор состоялся, и на нем были приняты судьбоносные решения.
Но сначала, конечно, все на этом сборище переругались.
От Детского Королевства прибыл король Вася 482-ой, потому что как раз в этот день ему удалось отобрать корону у Пети 718-го.
- Что же вы творите, как вы можете? – кричал Вася, топая ногами и надувая и без того пухлые щеки. – Третий день без пирожных и каруселей – где это видано? Где наше счастливое детство, скажите на милость??? Да вы просто детей не любите! Мы будем жаловаться! И плакать! Ы-ы-ы-ы-ы!
- Ежели заказы сформированы и приняты к исполнению, то отгрузка и доставка должны быть выполнены в надлежащий срок и в подобающем виде, — бубнил с листа ноту протеста Монарх-Патриарх, представитель Родителей.
А Главный Взрослый сидел и просто молчал. Он смертельно устал, и у него не было сил вступать в дискуссии.
Но вот в какой-то момент говорящие выдохлись и, так и не услышав ответов на свои вопросы, наконец-то обратили внимание на безнадежно молчащего взрослого.
- Дяденька. вам плохо? – спросил король Вася. Он, в принципе, был добрый мальчик, только очень уж увлеченный собственными «хотелками».
- Нужна помощь, сынок? – наконец-то оторвавшись от бумаг, уставился на него через очки Родитель.
- Думаю, да, — наконец-то вымолвил Взрослый. – Скажу вам честно: мы на грани истощения, и Взрослая Республика в опасности. Боюсь, скоро мы совсем не сможем обеспечивать вас всем необходимым, да и себя тоже. У нас… у нас Великая Депрессия, вот!
- Но почему??? – в один голос вскричали монархи сопредельных государств.
- Мы много работаем, никогда не отдыхаем, мы пребываем в хронической усталости, и у нас нет никаких рецептов борьбы с этой напастью.
Это заявление повергло правителей в шок. Но ненадолго. Первым среагировал Вася 482-ой. Для начала он не без сожаления отдал Главному Взрослому шоколадку, которую берег на черный день в кармане мантии, а потом его и вовсе осенило:
- А мы вас приглашаем в Детское Королевство, отдохнуть и развеяться! У нас там карусели, игры всякие, не надо суп кушать и вообще весело!
- А мы могли бы порыться в своих архивах и библиотеках, где собран весь мировой опыт от начала времен, и найти способы борьбы с Великой Депрессией, — опомнился и Монарх-Патриарх. – Будьте спокойны, у нас все учтено!
- Да? – с надеждой поднял голову Взрослый. – Это правда можно устроить?
Устроить это оказалось не так-то просто – потребовались и время, и усилия, но тем не менее идея оказалась плодотворной. Накопленный Родительской Монархией многовековой опыт очень пригодился, а регулярные туры в Детское Королевство стали быстро возвращать взрослым радость жизни.
«Если надо развеяться, пошалить, оторваться по полной и почувствовать себя ребенком – это к нам! – такие слова были написаны на красочных буклетах Детского Королевства. – Исполнение всех ваших желаний, игры, танцы и безмятежное детское счастье – оптом и в розницу».
«Любые консультации, исторические сопоставления, сокровища мудрости, примеры из жизни, опыт предков – на все времена, на любой вкус!! Полезные советы – в подарок! – гласили проспекты Родительской Монархии.
А взрослые… Взрослым теперь было очень хорошо. Отдохнувшие, научно подкованные, они с новыми силами изобретали, производили, расширяли, добывали и созидали – в общем, двигали прогресс.
Со времени того достопамятного собрания все три государства живут в мире и согласии, взаимодополняя и взаимообогащая друг друга, и процветают до сих пор. А в исторических хрониках их часто так и называют – Триединое Государство, или попросту — Триумвират.
Кто ухаживал когда-то за тяжело больными близкими – поймет. Это когда в палате 6 человек, когда тяжелый запах и одна санитарка на все крыло, когда надо нести свое постельное белье, и дорогие лекарства, и памперсы, а сиделку нанять не на что, и спать приходится сидя на табуретке, потому что даже раскладушку не принесешь – в коридоре тоже лежат больные, и ты уже сам не понимаешь, на том ты свете или на этом.
Лидочка как раз дошла до такого «потустороннего» состояния. Мама болела, фактически зависла между жизнью и смертью, и врачи ничего не обещали – смотрели мимо, отвечали неопределенно.
- Что вы хотите? Возраст, — сказал лечащий врач. – Лет ей сколько? Правильно, много. А средняя продолжительность жизни в стране какая? Правильно, гораздо меньше. Ну и вот!
«Так что, он хочет сказать, что мама еще и зажилась?», — подумала Лидочка, но вслух ничего не сказала. Она вообще терялась при встречах с должностными лицами. То есть практически постоянно.
В своем «потустороннем» состоянии Лидочка научилась спать сидя. Ну, не то чтобы спать – отключаться на пару минут. Больше нельзя – вдруг маме что-нибудь понадобится? Хотя мама тоже почти все время спала… И вот в один из таких моментов Лидочке, наверное, приснился сон. Такой нереально реальный, что даже запахи почувствовались. Вот только что пахло больницей – а вот уже совсем другим – металлом, чемоданами, дальней дорогой… расставанием.
«Аэропорт?» — подумала Лидочка, сосредоточенно озираясь вокруг. Похоже, это действительно был аэропорт. Лидочка находилась на балконе, среди множества других людей, а внизу тоже были люди, и терминалы, и выходы на летное поле. Сквозь стеклянную стену виднелись белоснежные лайнеры, похоже, новые, сияющие на солнце невыносимым светом.
- Объявляется регистрация билетов и оформление багажа на рейс 84, — объявил динамик. – Отбывающих просим пройти к 3 терминалу.
Лидочке сверху было хорошо видно, как внизу вскипело движение, часть людей потянулась 3 терминалу, где уже стояли сотрудники – тоже в белоснежной форме, приветливые и улыбчивые.
«Наверное, непрактично во всем белом работать, пачкается быстро», — подумала Лидочка, которая ежедневно стирала свой белый халат, без него в палате находиться не положено.
Тем временем люди у 3 терминала сдавали багаж, предъявляли билеты и проходили через воротца в накопитель. Странность какая-то в этом была… Лидочка не сразу сообразила, что многие пассажиры очень непривычно одеты. Глаз выхватывал то тут, то там людей в байковых халатах, в ночных рубашках, в майках и трико, и Лидочка с изумлением заметила даже несколько совершенно голых товарищей. Впрочем, никого из «нижних людей» это не смущало – как будто так и надо.
И еще одна странность не сразу, но определилась: в воротца заходили каждый в своей одежде, а из них выходили в одинаковых белоснежных просторных балахонах. И багаж оставляли весь, подчистую – в руках у прошедших контроль не оставалось ни пакетов, ни сумочек, ни зонтов, даже билетов не было.
«Антитеррористические мероприятия? — предположила Лидочка. – Чтобы ни бомбу, ни пилку для ногтей не пронесли? Что-то я о таком не слышала…».
И тут Лидочка увидела… Нет, она сначала не поверила своим глазам. Но сомнений не было: там, внизу, в широкие раздвижные двери только что вошла мама. Точно – мама! В своем полосатом халате, который Лидочка только вчера выстирала и выгладила, в теплых носках и кожаных шлепанцах, в правой руке хозяйственная сумка, в которой Лидочка ежедневно носила в больницу куриный бульон, соки и яблочное пюре, а в левой…
«Билет! – ахнула Лидочка. – Но как… Куда??? Она же больна!!!».
Мама стояла и растерянно озиралась по сторонам.
- Мама! Ма-ма! Я здесь! – изо всех сил завопила Лидочка, бросаясь к металлическому парапету. – Мама, посмотри наверх!
- Куда вы, женщина? Это нельзя! – раздалось за спиной, и сильные руки оттащили ее назад.
Лидочка обернулась и увидела охранника – в белоснежной форме, и эмблема с крылышками на шевронах и на фуражке. На кармашке было вышито: «Служба безопасности». Он был явно должностное лицо, поэтому Лидочка сразу опомнилась.
- Извините, я не хотела. Там моя мама! – сбивчиво заговорила Лида. – Я просто ее позвала. Вот и все. Я ничего не нарушала…
- Отбывающих не положено звать, — разъяснил охранник. – Им вообще мешать нельзя. Дело-то серьезное!
- Ну да, я понимаю, — смешалась Лидочка. – Только мама не может здесь находиться! Она сейчас очень больна, понимаете? Я вообще не знаю, как она здесь очутилась… И потом – она за всю жизнь ни разу на самолете не летала! Да и лететь-то ей некуда!
- А вы разве не провожающая? – теперь охранник выглядел несколько смущенным.
- Да нет же! – с отчаянием сказала Лидочка. – Как же я могу ее провожать, если ей нельзя улетать? Ей лечиться надо! Мне надо туда, вниз, к ней! Где тут выход?
- Выход тут один – назад, в город, — медленно сказал охранник. – Вниз вас не пропустят. Туда только с билетами…
- Господи, ну что за порядки странные? А где тут касса? Я куплю билет!
Лидочка говорила и неотрывно следила глазами за мамой. Та медленно двинулась по залу, рассматривая терминалы и то и дело заглядывая в билет.
- Билет вам, скорее всего, не продадут, — сказал охранник. – У нас тут только по брони… Ваша очередь еще не скоро подойдет. Вы уж мне поверьте.
- Но что же делать! – со слезами вскрикнула Лидочка. – Кричать нельзя, вниз нельзя, а что можно???
- Знаете что? – вдруг решил охранник. – Пойдемте со мной в Зал Ожидания. Если начальство разрешит – устрою вам встречу с мамой. И вы обо всем поговорите. Пойдет?
- Пойдет! – обрадовалась Лидочка. – Спасибо вам! Вы очень добры!
Зал Ожидания оказался тут же, неподалеку – он был просто отгорожен от остального пространства стеклом и оборудован удобными креслами.
- Располагайтесь, ждите. Я должен получить пропуск для вашей мамы, — сказал охранник и удалился.
Лидочка села и стала ждать. Она немного успокоилась и стала рассматривать окружающее пространство.
- Тоже не успели попрощаться? – спросил ее высокий старик, сидящий неподалеку.
- Да нет, я вообще не собиралась прощаться, — охотно откликнулась Лидочка. – Это какая-то ошибка!
- Тут ошибок не бывает, — вздохнул старик. – Если билет куплен, то надо лететь…
- Да ерунда, билет всегда можно сдать, — отмахнулась Лидочка. – Просто все это как-то неожиданно…
- Тут вы правы, это – всегда неожиданно, — покивал старик. – Вроде готовишься, готовишься, а вот приходит пора расставаться – и все равно не готов. А вы кого провожаете?
- Да не провожаю я! Маму тут, внизу, увидела. Но меня к ней не пустили. Сказали ждать.
- А, понятно. А я вот – жену. Ну, мне бы только попрощаться – и все. Пускай летит. Раз решилась…
- А куда она у вас летит?
- Как куда? Здесь все в одном направлении летят – на Тот Свет. Других маршрутов нет.
- Куда? – оторопела Лидочка.
- На Тот Свет, — терпеливо повторил старик. – Оставляют накопленный багаж… Сдают билет, он же все равно – в один конец… Переодеваются чистое… И в полет!
- А… Ох… Да… Что вы такое говорите??? – с ужасом выдавила Лидочка.
- А вы разве не знали? – спокойно удивился старик. – Хотя – да, вы еще молоденькая, откуда вам. Первый раз, наверное, близких провожаете?
- Да не провожаю я! – вскричала Лидочка. – Мама жива! Жива! И никуда не собирается лететь! А если и собирается, я ее никуда не отпущу!
- Эгоистично, — заметил старик. – А маму-то вы спросили, хочет она остаться или хочет улететь?
Лидочка набрала побольше воздуха, но так и выдохнула его, не преобразовав в слова. Маму она не спрашивала. И не знала, что там она хочет или не хочет. А врать Лидочка не умела и не любила. Поэтому и сникла, растерянно глядя на старика.
- Ну-ну, не расстраивайтесь, - сочувственно сказал дед. – И простите меня, дурня старого, если что не так. Я вас понимаю. Я-то к своей старухе вот-вот следом прилечу, а вам-то с мамой еще нескоро встреча предстоит. Так что понимаю ваши переживания.
- Какая встреча? – слабым голосом простонала Лидочка. – Мама вовсе не собиралась умирать, ну правда! Вы ведь это имели в виду?
- Это, — подтвердил старик. – Только вот что я вам скажу: сознательно собираются умирать – только самоубийцы и святые. А все остальные – думают, что хотят жить, а на самом деле, в глубине души, бог весть, что они там собираются.
- Мама не самоубийца и не святая, — ответила Лида. – Она просто – мама. Мы знаете как с ней ругались? Она меня всю жизнь гнобила: то похудей, то причешись, то приведи себя в порядок. Я на нее обижалась, злилась. Ругались. Но теперь у нас все изменилось. Мама наконец-то поняла, что была неправа. Она раскаялась, в церковь ходила, причащалась, исповедовалась… Да у нас жизнь только-только началась!
- Между прочим, когда человек расплачивается со всеми земными долгами, его уже мало что держит на земле, — заметил старик. – Ваша мамочка, похоже, завершила незавершенное, ну и вот…
- Так. Давайте мы пока про маму не будем, — решительно сказала Лидочка. – Вот встретимся – и тогда все выяснится. А пока переменим тему, ладно?
- И то верно, — согласился старик.
- А вот ваша жена, она тоже не собиралась… ну, улетать?
- Нет. Не собиралась. Ходила, скрипела, меня понемногу пилила. Все неожиданно произошло. Меня и дома-то не было. Так что попрощаться не успел. Только это и гложет. А так – что ж, раз билет приобрела, значит, так надо. Пора, стало быть.
«Безбилетных пассажиров экстренного рейса вне расписания просим пройти к кассе. Повторяю…», — раздалось из динамиков.
- А эти как же? Которые без билета? – тут же спросила Лидочка.
- Это которые совсем неожиданно. В катастрофах, например. Ну, ничего, выдадут им билеты. Поторопились маленько, а так тут все предусмотрено. Даже если вне расписания.
- А когда дети умирают, это как, тоже предусмотрено? – гневно спросила Лида.
- Предусмотрено. Дети, не дети, а если надо вернуться – значит, летят. Вы, моя хорошая, пока еще не знаете, что здесь мы все гости. А Дом наш – там. Оттуда приходим, туда и возвращаемся. С годами поймете.
Откуда ни возьмись неслышно возник охранник.
- Вам разрешена встреча. Пройдемте.
- Извините, спасибо, до свидания, — вскакивая, торопливо попрощалась со стариком Лидочка. – Ой, мамочки… Боюсь!
… Мама ее ждала. Улыбалась. Выглядела она очень неплохо – помолодевшей, посвежевшей, как будто и не было болезни, и даже глаза блестели по-молодому.
- Мама, мамочка, ну что ты, ну куда ты? – бестолково говорила Лида, обхватив маму руками и вцепившись к ней, как обезьяний детеныш.
- Лида, Лидуня, ну чего ты, ну ладно тебе, — приговаривала мама, гладя ее, как маленькую, по голове.
- Мама, как ты здесь оказалась?
- Лидуня, да какая разница? Ну, оказалась и оказалась… Ты не переживай.
- Ну как не переживай? Мам, тебе лежать надо…
- Уже не надо, — весело сказала мама и слегка отстранила ее от себя. – Лид, мне так хорошо сейчас стало! Как будто лет 30 сбросила!
- Мама, ты не имеешь права меня вот так бросать! – требовательно сказала Лидочка. – Ты должна быть здесь, с нами!
- Знаешь, почему я заболела? – вдруг спросила мама. – Честно говоря, чтобы просто отдохнуть. Мне так надоели все эти «не имеешь права», «должна»… Только в болезни от всего этого и спрячешься. Устала я. Вы уж сами как-нибудь. А я хочу покоя.
- Мама, мамочка, ты мне нужна! – заплакала Лидочка. – Я без тебя пропаду. Не уходи!
- Если я останусь, ты никогда не вырастешь, — возразила мама. – Так и будешь ждать команды. Я поняла, что сделала много ошибок. Я все время стремилась руководить тобой, контролировать твою жизнь, уберечь тебя от неправильных шагов. Это из лучших побуждений! Но теперь я поняла, что этой заботой только навредила тебе. Ты теперь без моего руководства чувствуешь себя неуверенно. Хотя уже сама мамой стала…
- Мама, что мне сделать, чтобы ты осталась? – в отчаянии спросила Лида. – Ты не думай, я уже взрослею! Я каждый день взрослею! И ты мне нужна вовсе не для того, чтобы руководить!!! Ты мне просто так нужна! Потому что я тебя люблю!!!
- Нееееет!!!! – отчаянно закричала Лидуня и рванулась к маме.
… Грохот табуретки разбудил всю палату. Лида сидела на полу и ошарашено вертела головой, потирая ушибленную коленку.
- Лидочка! Лида! Доченька! Что с тобой? – встревоженно спрашивала мама, приподняв голову с подушки.
- Сон. Мама, мне сон плохой приснился.
- Нагнись, я тебе в лоб подую, и все пройдет.
Лида нагнулась над мамой и послушно дала подуть себе на лоб. Сразу стало легче.
Мама притянула к себе Лидочку и прижалась щекой.
- Я тебя тоже люблю, — шепнула мама.
И Лидочка заплакала, потому что ей стало жалко маму, и себя, и всех, кто провожает своих близких в этом сияющем аэропорту, и не хочет их отпустить, потому что без них жизнь станет намного сложней, и всегда останется что-то недосказанное, недоделанное, недопонятое…
Когда мама снова уснула, Лидочка вышла в коридор, прижалась лбом к холодному больничному окну. За окном поздняя осень все никак не могла стать зимой, и голые черные ветки деревьев торчали немым укором, как будто это Лидочка была виновата, что снега все нет и нет…
- Я никогда не буду больше давить на маму, — решила для себя Лидочка. – Если ей так хочется уйти – она имеет право. Даже если мне будет больно… Но мечтать, чтобы она осталась – мне ведь никто не запретит, да? А вдруг она захочет сдать билет и еще немного побыть с нами… Было бы здорово! Я просто буду давать ей любовь. Много любви! И почаще улыбаться – как те люди в аэропорту. Если она будет чувствовать себя счастливой здесь, то зачем ей Туда???
И Лидочка решительно пошла назад, в палату, ставшую для нее Залом Ожидания – дарить маме много-много любви, без всяких условий, а просто так, ни за что. Потому что любовь – это единственное, что держит человека на Земле…
Ее часы остановились. Любимые, замечательные часики «Слава», которые служили ей верой и правдой много лет, вдруг остановили бег своих стрелок, и ей показалось, что вместе с ними замерла жизнь. Но она не привыкла пасовать перед трудностями и превратностями судьбы. Надо было просто отнести часы в ремонт.
Дочка глянула мельком и сказала:
- Мам, ну ты чего позоришься? Выброси эту рухлядь. И позолота облезла, и дизайну никакого. Я тебе новые куплю, кварцевые!
- Ага, бабуль, механические сейчас уже не в моде, — поддержал внук.
- Да и где сейчас найдешь мастера, чтобы в таком антиквариате разбирался? - резонно предположил зять.
Она, как обычно, не стала спорить. Она могла бы рассказать, что эти часики вручил ей сам начальник цеха Степанов Семен Игнатьевич, как передовику производства, и было ей тогда… В общем, молодая была. Еще она могла бы рассказать, что посматривала на эти часики, когда спешила на свидание к своему любимому – который потом стал ей мужем и подарил таких замечательных деток. И еще она могла бы добавить, что эти часики оказались ей верны на долгие годы – не в пример многим людям, и прошли с ней огонь, воду и медные трубы. Но ничего такого она рассказывать не стала, а дождалась, когда все уйдут по своим молодым делам, сложила часики в конвертик и пошла в мастерскую.
В первой мастерской ей сразу сказали, что не возьмутся. Во второй – посмотрели, поковырялись и посоветовали выбросить. И только в третьей мастерской приемщица сжалилась над ней.
- Вы, мамаша, идите на Лермонтова, 1, там в подвальчике мастер работает, уж если он не возьмется, тогда и не знаю, кто…
Подвальчик она нашла быстро, и мастера тоже. Она ожидала увидеть старичка-моховичка, из прошлой жизни, но мастер оказался неожиданно молодым, тоненьким, хрупким, в белой футболке, со светлыми длинными волосами, собранными в хвост, и ясными синими глазами. Она даже растерялась немного: а видел ли он вообще механические часы?
Но мастер глянул – и даже, казалось, обрадовался.
- Ого! Какой интересный экземпляр! Вы присаживайтесь вот сюда, в креслице, а я пока посмотрю. Часикам, наверное, не меньше 20 лет?
- Больше. Намного больше, — призналась она. – Помогите, пожалуйста, эти часы мне очень дороги!
- Не волнуйтесь, женщина, сейчас посмотрю, что с механизмом случилось, а там и определимся.
Она присела в кресло, а мастер тем временем опустил на глаз свое увеличительное устройство (она не знала, как это правильно называется), достал какие-то малюсенькие инструменты, сосредоточился и стал похож на врача-хирурга.
- Ну ничего себе! – вдруг сказал мастер. – Вот, оказывается, в чем дело! Время взбунтовалось. Оно остановилось, потому что вы не хотите им пользоваться.
- Простите… Я не поняла, — робко переспросила она. – Кто взбунтовался?
- Время, — повторил мастер. – У вас же никогда нет для себя времени!!! Разве это дело? Вот оно и остановилось, чтоб напомнить о себе.
- Я ничего не понимаю, — пожаловалась она. – Вы мне объясните, пожалуйста…
- Конечно! – обрадовался мастер. – Сейчас расскажу. Вот я смотрю на механизм – и вижу, как он изношен. Шестеренки стерлись, зубчики поломались, винтики разболтались… Наверное, вы давно не носили эти часы в починку?
- Да никогда не носила, — сказала она. – Они не ломались, шли себе да шли. Иногда забарахлят – так я с ними поговорю, или, бывает, встряхну – ну, они и дальше идут.
- Вот так и вы – никогда не останавливались, шли себе по жизни, а если плоховато станет – уговорите себя или встряхнете, и дальше движетесь. Так?
- А как иначе? — удивилась она. – У меня на остановки времени не было. Училась, потом работала, потом сын родился, следом дочка, потом внуки пошли. Когда останавливаться-то?
- А между тем время нам всем отпущено и на движение, и на отдых, — сообщил мастер. – Остановиться, осмотреться, сделать себе передышку. Чтобы механизм тоже передышку получил.
- Ах, молодой человек! Вы просто ужас что говорите, — не согласилась она. – Нас не так воспитывали. Какие могут быть остановки? «Ни шагу назад, ни шагу на месте, а только вперед и только вместе», — вот какой был наш девиз.
- А о душе подумать – тоже на ходу и вместе? – тихо спросил мастер.
- В наше время о душах было думать не принято – атеизм, — строго сказала она. – И я не понимаю, какое отношение это имеет к моим часам.
- Самое прямое, — вздохнул мастер. – Вот смотрю я и вижу: механизм засорен всякими пылинками-песчинками. «Еще не время», «уже не время», «сейчас не время», «не ко времени» — говорили такое? Не спешите с ответом, подумайте.
- Ну как не говорить? Говорила, — подумав, созналась она. – Вот путевку мне давали в санаторий – так у меня семья, они ж без меня пропадут. Отказалась, не ко времени путевка была. Еще помню, дочка мне с первой зарплаты туфли купила – модельные, на шпильке, загляденье одно! Я померила, походила – ну куда я, старая вешалка, в таких пойду? Ну, я и сказала – мол, уже не время мне в таких туфельках прохаживаться. Дочери отдала, чего уж… Ну, еще признаюсь вам: по молодости часто муж ко мне с лаской, а за стенкой – дети, ну я ему и говорила: отстань, мол, сейчас не время. А потом пришло время – и мужа не стало. Упустила, стало быть, время…
- Вот смотрите, сколько счастливого времени вы упустили, — удрученно сказал мастер. – А между тем, это все те пылинки-песчинки, которые мешают времени свободно течь. Механизм засоряют!
- Я еще вспомнила, — заторопилась она. – Вот я часто захочу что-нибудь себе купить, очень-очень, но всегда же есть что-то более важное! Или игрушку для внука, или дочке помочь, или могилки поправить, или в долг кому дать, кто нуждается. Ну, я себя и утешаю: не сейчас, со временем! А потом, глядишь, время прошло, уже и расхотелось, только грусть какая-то осталась…
- А механизм часов, знаете ли, от грусти ржавеет, — проинформировал мастер. – Для него лучшая смазка – счастье. Тогда время течет плавно, свободно, без препятствий. Не даром же говорят: «Счастливые часов не наблюдают». Это потому что они у них не ломаются!
- Да нет, вы не думайте, что в моей жизни счастья не было, — поспешно сказал она. – Было, еще как было! У меня такие детки хорошие! И на работе меня уважали, ценили. И пенсия ничего так, жить можно. И подрабатываю до сих пор, чтобы у детей на шее не сидеть, еще и им подкидываю. Вы не думайте!
- Да я не думаю, я механизм вижу, — ответил мастер, осторожно и бережно обмахивая маленькой щеточкой внутренность часиков. – Механизм о хозяине может сказать больше, чем рентген. Вот он и говорит, что вам правда все это в радость было, не в тягость. Что вы от души свое время на других тратили и взамен ничего не требовали. Но время, отпущенное вам на себя – не использовали. Вот часики вам и намекают: пробил час, пора и к себе лицом обратиться!
- Это как? – всполошилась она. – Я не знаю, как это – к себе лицом.
- Да все просто! Скажите себе: «Ну вот, наконец-то пришло мое время! Время для счастья! И теперь я наверстаю все упущенное!». И наверстывайте!
- А чего ж наверстывать? – озадачилась она. – Я так сразу и не соображу…
- А что вы упустили за прошедшее время? – задал вопрос мастер. – На что у вас времени не хватало?
- Ну… В театры мало ходила, хоть и любила. Наряжаться тоже времени не было. Отдыха себе не давала – то дети болеют, то дача, то ремонт, в общем, все не время отдыхать. Когда без мужа осталась, новой любви не искала – решила, что мое время давно прошло. Так вот как-то…
- Ну, а раз так, то зачем я вам часы чиню? – удивился мастер. – Раз время прошло безвозвратно?
- Это память, — объяснила она. – Память о лучших годах, время молодости моей… Счастливое было время!
- А что сейчас мешает сделать свое время счастливым? – не отставал мастер.
- Так молодость-то прошла, — печально сказала она. – Все в прошлом.
- Застряли в прошлом, — удовлетворенно констатировал мастер. – А я-то думаю, чего у меня тут не запускается? Оказывается, вот в чем дело… Ну так я могу вам сообщить: если вы собрались не жить, а доживать – вам часы и не нужны, они и не заведутся. А вот если намерены жить на всю катушку – тогда есть надежда!
- Как это – «жить на всю катушку»? – не поняла она.
- Видели зарубежных туристок? Старушки уже, божьи одуванчики, а какие живые! В шортах, в кроссовках, с фотоаппаратами, друг друга фотографируют, щебечут, жизни радуются. Они ведь тоже всю жизнь работали, детей растили, а теперь вот находят время и для себя пожить. Наверное, оттого и продолжительность жизни за бугром дольше, чем у нас. Как вы думаете?
- Ой, я об этом и не думала, — смутилась она. – В шортах, скажете тоже…
- А что? Хоть бы и не в шортах. А только все равно – пришло их время, они его и используют как положено.
- Кем положено? – ухватилась за слово она.
- Да кем? Природой. Вселенной. Или Творцом. Как вам больше нравится, — пояснил мастер.
- Откуда вы такой умный? Вроде молодой, а говорите, как старик, уж очень мудро. Ой, извините, вырвалось, — испугалась она.
- Да не извиняйтесь, мне многие так говорят, — развеселился мастер. – Вот такой уж я получился – молодой старик. А как же в сложных механизмах без мудрости разобраться? Старушки-то иностранные тоже, видать, мудрые, раз так использовать отпущенное им время догадались…
- И как же они этот самый механизм смазывают? – несмело спросила она.
- Позволяют себе то, о чем всю жизнь мечтали. Говорится ведь: «Время собирать камни, и время разбрасывать камни»? Ну, вот у них время – снимать сливки! Для смазки механизма…
Вот у вас мечты есть?
- Есть. Чтобы дети счастливы были, — тут же отозвалась она.
- Ну, это понятно. Но это не для себя мечта. А для себя? – настаивал мастер.
Она задумалась, потом засмущалась, даже зарумянилась, но все же решилась:
- Мечтала всегда на Золотое Кольцо съездить, и на теплоходе по Волге. Да все времени не хватало…
- Считайте, что ваше время пришло! – весело сказал мастер. – Держите, вот ваша «Слава». Идут часики. Тикают!
- Не может быть! – ахнула она. – Я уже и не надеялась…
- Человек вы хороший, — улыбнулся мастер. – Для хороших людей всегда время найдется. Только не забывайте: лучшая смазка для механизма ваших часов – счастье.
- Я буду их хорошо смазывать, — пообещала она. – Уж для этого-то я найду время.
- Был рад помочь вам, — счастливо заулыбался мастер.
- Спасибо вам, спасибо! Я вам честно скажу – вы такой молодой, я даже не думала, что у вас получится. Вы и на часовых дел мастера-то не похожи, если честно.
- А на кого я похож?
- Ой, только вы не обижайтесь. Вы такой худенький, молоденький, светленький… На ангела, — смущенно призналась она.
- Здорово. Часовых дел Ангел. Звучит! – жизнерадостно сказал мастер. – Ну что ж, у меня наступает время обеда. А у вас наступает Время Чудес! Желаю вам удачи!
И когда за ней захлопнулась дверь, он с удовольствием повел плечами, разминая затекшие крылья.
Она вышла из мастерской окрыленная. И летела домой, не чуя под собой ног. И в ней просыпались, оживали и робко расправляли крылышки давно забытые мечты. А на руке тикали ее любимые часики, начиная отсчет Нового Времени – Времени Чудес. Автор: Эльфика
БЕДА Дорогие Феюшки! Я вчера, в День Доброй Феи, сказку написала и хочу ее подарить всем вам, с пожеланием ЖИТЬ БЕЗ БЕД!!! Пусть все беды обходят нвс стороной!!! А если будут настойчиво стучаться в дверь — вы по ним сказкой, как мухобойкой! :)
Беда пришла в мою жизнь без приглашения. Постучалась в двери – а я и открыла.
- Привет, подруга, где тут у тебя кухня? – деловито спросила Беда. – Ну чего стоишь, гости в доме, мечи на стол все, что есть!
Я в полной растерянности поплелась ставить чайник, а Беда тем временем по-хозяйски расположилась на диванчике.
- И варенье не забудь, — распорядилась она. – Подсластить, хе-хе, горькую пилюлю… А то я те щас такую новость скажу – рухнешь!
Я была в полном шоке: от Беды нехорошо пахло, и вид ее мне очень не нравился. Но что поделаешь – гость в доме, значит, надо принимать.
- Эээ… А вы ко мне по какому поводу? – промямлила я.
- А погостить! – бодро пояснила Беда. – Если понравится – подольше останусь.
- А что за новость-то?
- А то, что явилась я к тебе всерьез и надолго, и теперь мы будем вместе проживать – ты и Беда. Привыкай!
На работу я пришла в крайне расстроенных чувствах. На все вопросы отмалчивалась или отмахивалась. В самом деле, ну что я скажу? «Беда у меня»? Так кого это волнует? У людей своих проблем полно… Нет уж, лучше я со своей бедой один на один останусь, авось как-нибудь справлюсь…
А дома Беда уже хозяйкой себя почувствовала. Расположилась на моей кровати так, что мне только узкий краешек остался, в шкафу все вешалки своими унылыми нарядами заняла и вообще меня сильно потеснила.
- Простите, а вы не могли бы на диванчике лечь? – робко предложила я. – Там удобно, и телевизор рядом…
- Телевизор я сюда перенесла, в спальню, — проинформировала Беда. – Я тут буду, с тобой. Я же к тебе пришла, так что мы теперь – закадычные подруги и будем вместе по жизни идти!
Беда общительная оказалась – все время мне пересказывала новости из телевизора, которые днем показывали, а по вечерам мы вместе их смотрели. Программы она выбирала исключительно негативные, из фильмов предпочитала ужастики и боевики, а из каналов – НТВ. И мало того что мы все это смотрели, так потом она еще смачно комментировала, нагнетая обстановку до самого «не хочу».
У меня от такой «закадычной дружбы» энергетика упала до нуля – высасывала меня Беда, как паук неосторожную муху. Да я и похожа-то стала на осеннюю муху – вялая, сонная, понурая, еле лапками шевелю.
А тут как-то прихожу домой – а там гулянка идет, целая толпа гостей собралась, и один другого страшнее.
- Заходи, знакомься! Это все мои сродственники – Лень, Горе, Апатия, Уныние, Страхи, Депресняк, Ступор, Безнадега. Они теперь тоже тут жить будут, – орет Беда.
- А они-то зачем? – огрызнулась я.
- А Беда не приходит одна, ты что, не слышала? – скалит зубы Беда. — Присоединяйся! Тут, правда, сидячих мест не осталось, ну ничего, ты, как хозяйка, в уголке постоишь. Главное – в компании верных друзей!
Выскочила я из дома, ссыпалась по лестнице, плюхнулась на скамейку и сижу, отдышаться пытаюсь. Да что ж это такое??? В моем доме мне уже и места нет? Развелось там всяких гостей непрошеных видимо-невидимо, шныряют, как тараканы, и везде воняют и гадят. А мне от них прямо жить не хочется! И что же мне теперь, в петлю, что ли?
- Вижу, детка, беда у тебя, — говорит кто-то.
Смотрю – а это бабка из соседнего подъезда со своей скамеечки сползла и ко мне подсела, смотрит участливо так, ласково…
- Да нет, нормально все, — говорю я. – Устала просто.
- А чего ж не устанешь, когда ты свою беду на сердце носишь и ни с кем не делишься? Расскажи мне, деточка, облегчи душу!
Ну, тут я уже не выдержала. Разрыдалась и все ей выложила – и про то, как беде дверь отворила, и как она у меня поселилась, и как целую свору родственников за собой приволокла.
- И домой мне теперь идти, бабушка, совершенно не хочется, — в заключение призналась я. – И жить – тоже. И черно кругом, и пасмурно, и на сердце – лед.
- Нет, не так все! Это твои квартиранты жизнь тебе отравили, яду своего напустили. В такой тяжелой атмосфере красивой девушке жить негоже. Надо, милая, действовать!
- А как? Что делать-то?
- Ошибки свои рассмотреть поскорее и начать исправляться.
- Да я-то причем??? Беда сама пришла, я ее не звала.
- Ничего подобного. Беда в дверь стучится, а уж открывать ей или нет – это человек сам решает.
- А если ты с ней на улице нос к носу столкнулся?
- И такое бывает. Но опять же, твое решение – пригласить ее к себе на постоянное жительство или так, мимоходом, встретились – разошлись.
- Но у меня-то она уже давно хозяйкой себя чувствует, и еще этих уродов в на ПМЖ приволокла… У меня от них мысли, как тараканы, разбегаются!
- А кто у тебя в квартире хозяйка – ты или тараканы??? По прописке – ты хозяйка, никакой Беды там не записано. Вот и принеси ей справку из ЖЭКа, что, мол, незаконно жилплощадь занимаете, гражданочка!
- А если она не послушает?
- А ты ее веником! Мокрой тряпкой! Солью! Хлораминчиком! Все углы темные, все полки и закоулки! И проветрить не забудь, чтобы даже запах ее выветрился!
- А поможет?
- Ты меня, старую, послушай… В моей жизни столько бед было, что и не счесть. Если бы я каждой ворота отворяла, меня бы давно на свете и не было. А я вот ничего, живу, хлеб жую, правнуков уму-разуму наставляю, и с тобой опытом жизненным делюсь. Ко мне Беда стучалась и с раскулачиванием, и с коллективизацией, и с похоронками, и со смертью близких, и много еще с чем. Я, бывало, ее выслушаю, а ворота не открою. Поплачу, слезы утру – и дальше жизни радуюсь. Радость-то всегда найти можно, если хочется. Это Беда настырная и настойчивая, она сама приходит. А Радость – скромная, ее звать надо, в дом приглашать и за стол сажать, как дорогую гостью.
И так меня бабка с ее советами воодушевила, что я опрометью домой кинулась, все окна настежь распахнула и завопила что есть мочи:
- Эй, Беда! А ну вон из моего личного пространства! Ты здесь не прописана, слышишь? И родственничков своих забирай, нечего мне тут общежитие нелегалов устраивать!
- Ты чего??? Так же хорошо все было? — изумилась Беда.
- Это тебе хорошо, а мне – плохо! Не хочу я с тобой жить, и вампирить себя не позволю! Прощай, Беда, и больше не приходи и под дверью не стой – все равно не открою!
Помогли бабкины советы – убралась Беда из моей жизни, а скоро и след от нее выветрился. А я теперь умнее стала – когда Беда в двери стучится, я не открываю, а говорю: «Проходи мимо, наши все дома!».
А «наши» – это Радость и я. Мы теперь и правда неразлучные подруги!
Сказка для Земфиры , Калиновчанки и всех, кому все еще ОЧЕНЬ БОЛЬНО.
Потустороннее существо явилось к Раисе вечером, когда она, приняв успокоительное и снотворное, сидела в комнате, не зажигая света, и тупо пялилась на мельтешение в телевизоре. Она с трудом сконцентрировалась на новом явлении и вяло подумала: «Привидение, что ли? Вон, все прозрачное и струится…. нежить какая-то…». Она не очень удивилась, так как в последнее время разучилась чему-нибудь удивляться и вообще реагировать на внешние раздражители. В ее жизни недавно случилось такое, что все остальное по сравнению казалось несерьезным и неважным. Ну, нежить, ну и что, подумаешь…
- Идем же, Раиса, — прошелестела нежить. – Большой Круг в сборе. Все наши уже там, только тебя и ждут…
- Кто это «наши»? – меланхолично поинтересовалась Раиса.
- Да? – заинтересовалась Раиса, которая с недавних пор тоже причисляла себя к покинутым, обманутым, обиженным и преданным. – А зачем меня там ждут?
- Сегодня ты будешь принята в ряды и станешь одной из нас… Ты больше никогда не будешь одна… Ты будешь среди своих…
Это Раису более чем устраивало. Она уже замучилась быть одна, а родные-друзья-приятели ее горя не понимали и разделять не желали. Они тормошили и шевелили ее, говорили ей всякие идиотские вещи типа «жизнь продолжается», «нельзя распускаться», «завтра будет лучше, чем вчера» и все такое же неуместно-оптимистичное.
- А где он проходит, этот ваш Большой Круг?
- Да тут неподалеку, на стыке миров, — с готовностью доложила нежить. – Я доставлю, за тем и послали…
- Я щас, — пообещала Раиса, с усилием сползая с дивана. – Только переоденусь…
Путешествие к месту Большого Круга оказалось на удивление коротким. Вот только что она была в своей комнате, затем нежить обняла ее, накрыв собою, как плащом, и на миг все померкло, а в следующий момент они уже оказались на берегу пруда, на зеленой травке, которая в сумерках казалась иссиня-черной. Или она такой и была?
Пруд был красивый, тихий и печальный. На водной глади плавали кувшинки, шелестели камыши, где-то там поквакивали лягушки – очень элегическое местечко, как раз подстать Раисиному настроению.
- А где… — хотела спросить она, но не успела, потому что уже сама увидела, где.
Вдруг одновременно, как по сигналу, поодаль возникли бледно-зеленоватые огоньки, которые стали приближаться, окружая Раису со всех сторон.
- Большой Круг, — пояснила нежить, отплывая в сторонку. – Не бойся, тут все свои.
Теперь было видно, что огоньки плывут не сами по себе – это были гнилушки, которые держали в руках фигуры, судя по очертаниям, женские.
- Приветствуем тебя, сестра! С прибытием! Присоединяйся к нам! Мы тебя ждали! – понесся шелест со всех сторон. – Большой Круг рад новой сестре!
- Здравствуйте, — вежливо сказала Раиса, напряженно всматриваясь в темноту. – Я тоже ра… О господи!
Она замерла с разинутым ртом, потому что увидела, кто ее окружает. Это было еще то зрелище! Да, это были действительно женщины – совсем юные, молодые и не очень, но какие!!! Прямо перед ней приветливо улыбалась женщина, бледная и худая, как смерть, с глубоко ввалившимися, полными муки, глазами. Слева от нее – явно утопленница, потому что в ее длинных волосах запуталась тина, а к белому платью прицепились раки. Справа – синяя удавленница, у которой на шее все еще болтался обрывок веревки. У следующей фигуры в груди торчал кинжал, а по платью расплывалось черное пятно. Другие были не лучше.
- Боже мой, боже мой!!! – только и смогла пролепетать потрясенная Раиса.
- Не зови его… Его тут нет… Он не видел нас при жизни, не хочет видеть и после смерти… — донеслось до нее. – Господь нас давно оставил…
- Так вы… мертвые??? – холодея, догадалась Раиса. – Вы тут все… нежить?
- Как и ты, — дружелюбно кивнула та, что была похожа на смерть. – Мы все тут нежить, и рады новой подруге. Добро пожаловать!
- Это ошибка! – твердо заявила Раиса, с которой мигом слетела вся ее затяжная апатия. – Я – живая.
- Это ты так думаешь, — возразила ей Женщина-Смерть. – На самом деле ты себя уже похоронила, и окончательный переход – дело времени. Так лучше раньше, зачем тянуть?
- Но я не собираюсь умирать! – вскричала Раиса, озираясь по сторонам. Отовсюду на нее смотрели совершенно кошмарные персонажи – сплошная нежить и жуть, просто кровь в жилах стыла.
- А есть ли смысл влачить жалкое существование еще неделю… месяц… долгие годы? – тихо заметила Удавленница. – Когда света белого не видишь, когда сердце оледенело, когда дыхание останавливается, когда хочется только одного – умереть? Разве у тебя как-то по-другому, сестра?
- Ведь он тебя бросил, и жизнь остановилась… — напомнила Женщина-Смерть. – Ты так и не пришла в себя. Все в прошлом. Настоящего без него нет. А будущее… Вот оно, твое будущее. Большой Круг!
Раисе хотелось бы возразить, но слов не находилось. Ведь женщина сейчас сказала чистую правду: так оно все и вышло. Когда после тридцати лет дружной и безбедной совместной жизни, в любви и согласии, ее муж вдруг ушел к другой, именно это она и чувствовала: все в прошлом, жизни без него нет, а будущее выглядело мрачным и туманным. Но не таким же, как этот Большой Круг!
- Я кинулась в любовь, как в омут, я ему поверила, а он обманул меня, и я не смогла снести предательства, — доверительно поделилась Утопленница. – Смерть решила все мои проблемы. Это было несложно: я просто нырнула в омут с головой, и все, и на этот раз навсегда.
- А мой любимый оставил меня, растоптав нашу любовь, и женился на другой, — печально поведала Удавленница. – Это было так обидно, что у меня перехватило горло, он был мне нужен как воздух, я не могла без него дышать, и я решила все проблемы с помощью вот этой петли. Конечно, было больно, но все равно нее так больно, как его предательство.
- Яд! Я отравилась смертельным ядом, — торопливо заговорила следующая. – Я кипела негодованием, во мне клокотал гнев, но он был недосягаем, и я предпочла наказать его вот таким образом. Теперь я являюсь ему везде, где только можно, чтобы он помнил и мучился!
Раиса отшатнулась, так как на губах отравленной показалась пена, а глаза загорелись горячечным огнем.
- Ага, является. Только он ее так ни разу и не заметил – слишком толстокож для этого, — вполголоса прокомментировал кто-то за спиной. – Наказала, только вот кого? И сама до сих пор ядом плюется…
- Я ничего такого с собой не делала! – собрав в кулак всю свою волю, убедительно сказала Раиса. – Не топилась, не вешалась, не травилась, не стрелялась. И не собираюсь! Я живая! Мне просто плохо…
- И мне было плохо, очень плохо, — кивнула Женщина-Смерть. – Я тоже ничего с собой не делала, поверь. Просто он ушел – и жизнь остановилась. Я была ни жива, ни мертва, и даже боль не могла вывести меня из этого состояния – она просто стала тупой и ноющей. Я сама стала болью. Так еще можно существовать… Здесь, в Большом Кругу, мы все такие. Это как анестезия. Ни живы, ни мертвы.
- Я не хочу такой анестезии! – протестующе заявила Раиса. – Я просто не понимаю, ЗА ЧТО??? Чем я прогневала господа, чтобы он со мной ТАК поступил??? Но я не могу найти ответа!!!
- Отвечу я, — раздался спокойный голос, очень отличающийся от ее прежних собеседниц. – Пропустите, расступитесь. Дайте мне приблизиться к ней.
- Зачем ты явилась? Она уже не твоя! – с неприязнью сказала Женщина-Смерть.
- Имею право. Она должна знать. У всех должен быть выбор!
Нежить нехотя расступилась, и перед Раисой возник совсем другой персонаж. Это была цветущая женщина, и даже сумерки не могли скрыть ее румянца, и статной фигуры, и блестящих волос, и спокойных мудрых глаз.
- Вы – живая? – вырвалось у Раисы.
- Живее всех живых, — кивнула женщина. — Я – сама Жизнь. Я пришла дать тебе последний шанс перестать быть нежитью и вернуться к жизни.
- Что значит – «последний шанс»? – не поняла Раиса. – И почему это вы называете меня «нежитью»? Вы же знаете, я не…
- Помолчи, — оборвала ее Жизнь. – Что – «не»? Ну да, ты не топилась и не вешалась, зато ты заживо себя похоронила! Заточила свою боль в душе, а душу в склепе собственного микроскопического мирка. Я предлагаю тебе радости, возможности, новые дороги, а ты не видишь, не слышишь и не принимаешь моих даров, и я вынуждена проходить мимо.
- Да я бы рада… Но мое сердце – открытая незаживающая рана, и она все еще очень болит, — призналась Раиса. – Какие там радости и возможности? Тут выжить бы…
- Жизнь утекает из тебя по капле, а ты наслаждаешься своей болью, упиваешься ею, растравляешь свою рану и не даешь ей зажить. Так ты не выживешь, нет.
- Но я живу! Как могу… Не ради себя — ради детей.
- Ради детей? Я тебя умоляю! Сначала ты жила «ради него», теперь «ради детей»… А ты-то тут где??? Неужели хочешь, чтобы у тебя еще и детей забрали?
- Как??? Почему???
- Да чтобы ты хоть что-то в жизни поняла и вышла наконец из своей летаргии! Ты ведь не живешь, а сидишь – когда все хорошо, то в благодушной эйфории, когда плохо – то в своем неизбывном горе, и гоняешь по кругу бессмысленные вопросы «за что?» и «как же я теперь?». Тебе станет легче, если ты получишь на них ответы?
- Да, конечно. Тогда во всей ситуации появится хоть какой-то смысл, — с надеждой сказала Раиса.
- Хорошо, я отвечу. «За что?» — неправильный вопрос. Надо бы подумать – «для чего?».
- Для чего же? – послушно повторила Раиса.
- Любая потеря – это толчок к развитию. Если ты возвела что-то земное в ранг абсолютной ценности, если ты идеализируешь кого-то или что-то, если ты застоялась на месте – происходит некое событие, выбивающее тебя из привычно колеи. Тогда ты волей-неволей начинаешь барахтаться, шевелиться, искать пути выхода или способы спасения, и снова начинаешь развиваться. Но ты можешь выбрать и другой вариант – опустить руки, сдаться, закрыться и скукожиться, замереть, и тогда… Тогда рано или поздно ты попадешь в Большой Круг, вот к ним. Имей в виду: уныние и бездействие – это тоже способ самоубийства, только медленный и изощренный.
- Уныние – один из семи смертных грехов, — вспомнила Раиса.
- Ну вот, и сама все знаешь. Теперь вопрос «как же я теперь?». Ответ: никто этого не знает, кроме тебя самой. Как решишь – так и будет.
- С ним я была счастлива… — вспомнила Раиса. – Только с ним…
- Грош цена такому счастью, которое на 100% зависит от внешних обстоятельств, — бесцеремонно оборвала ее Жизнь. – Счастье должно быть внутри тебя. Понимаешь? Не вовне, а в тебе! Ты сама должна стать источником счастья! Вот для этого, возможно, у тебя и отобрали мужа – твой «допинг». Чтобы ты наконец-то научилась принимать решения и жить сама. Понимаешь, сама!
- Я не могу без него жить, — с отчаянием сказала Раиса и заплакала.
- Ну что ж… Не смею настаивать, — пожала плечами Жизнь. – Не можешь – не живи. Мне все равно. Твой выбор!
- Сестра! Ты остаешься с нами! Иди к нам, подруга! Давай же обнимемся! – залопотала нежить, вновь смыкая кольцо.
Раиса тупо смотрела вслед уходящей Жизни и понимала, что вот теперь – точно все, конец. Если раньше была хоть какая-то надежда, то теперь – медленное умирание, и бесконечные воспоминания о пережитой боли с унылыми персонажами Большого Круга, и…
- Стой!!!! Жизнь, постой!!! – изо всех сил закричала Раиса. – Пожалуйста, не уходи! Я с тобой!!!
- Нет, нет… Вернись… Ты наша… — неслось со всех сторон, и всевозможная нежить тянула к ней бледные конечности, и хватала ее за руки и одежду…
Но Раиса, не глядя по сторонам, рванулась туда, где была Жизнь, и ее дары, и радости, и горести, и будущие внуки, и правнуки, и – кто знает? — может быть, новая любовь.
- Я не хочу здесь оставаться!!! – вопила она. – Я хочу к тебе! Забери меня с собой, пожалуйста!
И Жизнь, повернувшись к ней лицом, распахнула руки, и Раиса влетела туда с разбега, и Жизнь обняла ее, и…
В следующий миг Раиса очнулась в своей комнате, на своем диване. В комнате было все так же темно и невнятно бормотал телевизор.
- Я что, уснула? – спросила невесть у кого Раиса, но ей никто не ответил. – Так. Неважно. Даже если это сон… Я должна научиться жить сама. Сама!
У нее определенно были на это силы, взялись откуда-то. Наверное, она обрела их там, на стыке миров. И Раиса решительно встала с дивана. Первым делом включила свет, сгребла все транквилизаторы-снотворные и отправила их в мусорное ведро. Затем вырубила телевизор и раздернула шторы. За окном был вечер. Красивый такой вечер, сиреневый. И луна, и звезды, и светящиеся окна в доме напротив, и парочка в обнимку на скамейке под фонарем – все там было.
- Я не нежить! – твердо сказала Раиса. – Я – жить!
Ей было все еще больно, но вполне терпимо. Вполне!
- Если мне больно, значит, я еще живая, — решила она. – А раны… Что ж, будем лечить.
- Я помогу, — шепнула ей Жизнь.
- Я приму все твои подарки, какими бы они ни были, — кивнула Раиса. – Благодарю тебя, Жизнь!
Вот уже который день я умирала от зеленой тоски. В моей жизни длительное время наблюдались депрессия и застой. А я, между прочим, творческая личность. Я не могу, когда мне неинтересно. Нет, кризисы бывали и раньше – но вот чтобы такой затяжной???
Моя богатая фантазия, которая помогала мне творить и находить интерес во всем, переметнулась во вражеский стан. Теперь она работала на негатив, и работала качественно! Внутри меня то и дело возникали дурные мысли. «Бездарь… Тупица… Шизофреничка…», — шептали мне разные голоса. «Ты уже все, что могла, сказала и сделала, — говорили другие. – Пора и на покой…». «Не за свое дело взялась! – обличали третьи. – Ты кто такая, ты что вообще о себе возомнила? Творец, блин!».
Написала бы стих – не писалось. На любимый сайт зашла – все уроды, несут какую-то околесицу, скуууучно! Телефон вызывал отвращение, телевизор – раздражение, пустопорожние разговоры с коллегами о тряпках и мужиках – вообще тошноту. Если бы меня сейчас попросили нарисовать жизнь, я поставила бы черную кляксу во весь лист – и этим было бы сказано все.
Вечером явилась подруга Майка, которую бросил ее очередной. Кажется, Вовик. Мы с ней уговорили бутылочку водочки на кухне, душевно порыдали друг другу в жилетку, потом Майке позвонил ее бывший (кажется, Лелик), она припудрила носик и улетела навстречу новым разочарованиям. А я, с отвращением обозрев немытую посуду, поплелась в постель, погружаться в пучину депрессии. И тут меня кто-то властно схватил за плечи и втолкнул в комнату, где, судя по звукам, находился и еще кто-то.
«Блин, дверь я, что ли, не закрыла? – вяло подумала я. – Ну вот, приключение… Хоть что-то…».
- Так, давайте ее сюда, по центру. На горячий стул! – распорядился кто-то. – И привязать, чтоб не сбежала.
«Маньяки, — лениво предположила я. – Майка бы полжизни прозакладывала…».
- Свет включите! – приказал все тот же голос.
Свет включили. Я сначала зажмурилась, а потом открыла глаза и обомлела. Маньяки были такие… чересчур нестандартные. Хотя кто его выводит, стандарт для маньяков?
На моей кровати разлеглась мрачная толстая тетка в черном прикиде – судя по макияжу, явно из родственничков семейства Аддамс. На пуфике рядышком присоседился длинный нескладный дядька, весь остроугольный, как складной метр. Передо мной стоял тот, кто меня прикручивал к стулу – мощный парень с нереальной шеей – натуральный бычара. А поодаль, в обнимку с моей любимой драценой, прямо на полу восседала унылая девица в зеленом балахоне. И над всем этим парил полупрозрачный ангел, посылая мне ободряющие улыбки.
- Вот что бывает, когда водка паленая, — с запоздалым раскаянием осознала я. – Белочка. Белая горячка. Я сошла с ума. Какая досада!
Видимо, я высказалась вслух, потому что Складной Метр тут же замахал руками:
- Нет! Вовсе нет! Это не сумасшествие. Это, так сказать, своего рода совещание!
- Или судилище, — негромко проговорила Зеленая, на миг оторвавшись от драцены.
- В общем, пора бы и разобраться, — зловеще добавила Тетушка Адамс. – Времечко пришло…
- Я не опоздал? Я не опоздал? – шумно ворвался в комнату еще один – в кедах, спортивных трусах и майке с номером 888. – Ф-фу, кажется, вовремя.
Я почувствовала, как привычное оцепенение быстро улетучивается, видно, адреналинчик пошел.
- Ну да, ну да, я пришел! – покивал мне новенький, мостясь на край стола. – Я и говорю – вовремя.
- Так. Что за странная галлюцинация? – строго сказала я, прикидывая, можно ли так съехать с катушек от250 граммовводки, хоть бы и паленой. – Вы кто, откуда и зачем?
- Разрешите, я начну? – прошелестел Ангел из-под потолка. И, поскольку никто не возражал, продолжил:
- Я – твой Ангел-Хранитель. Это я организовал эту встречу и пригласил сюда всех остальных. Чтобы расставить точки над И!
- Ах, вон оно что, — горько сказала я. – Хорошо же ты службу несешь, Ангел-Хранитель. Свести меня с ума – это твоя первостатейная задача, да?
- Ну что вы, зачем вы! – заволновался Метр. – Он же для того, чтобы вас спасти! Мы все, чтобы вас спасти!
- От кого, интересно? – безнадежно поинтересовалась я.
- Да от себя самой и спасти, — объяснила Зеленая. – Пока не поздно.
- Вялая она какая-то, — оценил Бычара. – Эй, Адреналин, чего расселся? Включайся давай!
Спортсмен соскочил со стола и начала делать приседания. Я снова почувствовала, что внутри все зашевелилось и стало оживать.
- Хватит? – спросил он, приседая. – Или еще подкачать?
- Ладно, сядь пока, — ответил за меня Бычара. – Ну, красавица, давай знакомиться. Будешь знакомиться?
- Да хотелось бы, — с вызовом ответила я. – Вы меня зачем к стулу привязали?
- Чтобы не сбежала, — хмуро сказала Тетушка Адамс. – С горячего стула часто сбегают.
- А почему с горячего? – решила добить тему я.
- А скоро увидишь, — пообещал Бычара. – Будет жарко. Ну, хозяйка, привет! Я – Сплошной Застой.
- Кто-кто? – обалдела я. – Кликуха, что ли, такая?
- Имя, — коротко ответствовал Бычара. – Ты впустила меня в свою жизнь, ты меня при себе держишь, мы с тобой, так сказать, одна семья!
- А эта вот, которая цветок гложет, тоже наша родственница? – съязвила я.
- Да почти, — откликнулась она. – Меня зовут Тоска Зеленая. Ты меня разводишь. Ну, как эту драцену.
- Тоска Зеленая… — хлопая глазами, повторила я. – Да что вы мне здесь за балаган устроили???
- Очень похоже, — ядовито-вежливо сказала я. – А это, очевидно, ваш Антидепрессант?
- Вы ошиблись, деточка. Я – Творческий Кризис, — представился Остроугольный, снова замахав пуками. – И я, простите, не ее – я ваш!
- Очень рада, — обреченно сказала я. – Вы, пан спортсмен, кто мне будете?
- Я вам буду Адреналин! – бодро отрапортовал он, делая махи руками. – В последнее время вы меня подзабыли, но сейчас я вам просто необходим, чтобы не уснуть. Водка-то действительно того…невысокого качества.
- Разрешите, я объясню, — снова предложил Ангел. – Моя дорогая! Кто сегодня на кухне Майке рассказывал, что у тебя Творческий Кризис, и ты впала в Черную Депрессию, потому что кругом Тоска Зеленая и Сплошной Застой? Не спорь, ты и рассказывала. И ты так плакала, так плакала! Что я решил: пора вмешаться. Иначе быть беде!
- Спасибо, конечно, — я была совершенно сбита с толку. – Все какое-то развлечение. Но что за странные персонажи?
- Уж каких ты придумала, такие мы и есть, — обиженно сказала Тоска. – Воображение-то чье? Пушкина?
- Ага. Значит, я вас воображаю, — приободрилась я. Персонажи дружно закивали, обрадованные моей понятливостью. – Ну допустим. А зачем вы здесь?
- Ну вот здрасьте, — с сарказмом сказала Депрессия. – Ты же на нас жаловалась? Жаловалась. Мечтала с нами расстаться? Мечтала. Ну вот мы и решили, что ты готова нас освободить. За тем и пришли.
- Я? Вас? Освободить? Да кто вас держит??? – с возмущением возопила я. – Это вы тут устроили триллер на колесиках! К стулу привязали! Пугаете!
- Видите ли, деточка, — вежливо сказал Кризис, — мы ведь просто так ни к кому не приходим. Мы только по вызову!
- Я вас не вызывала! – открестилась я.
- Тогда почему мы здесь? – очень логично спросил Кризис. Я не нашлась, что ответить.
- Очевидно, мы тебе нравимся, — предположила Тоска Зеленая, кинув на меня зазывный взгляд.
- Ну еще чего! – возмутилась я. – Кому может нравиться тоска, подумать только!
- А тогда для чего ты меня разводишь? – удивилась Тоска.
- Как, как, как я тебя развожу? – обозлилась я.
- Я питаюсь жалобами. Негативом. Унылыми мыслями. Бесплодными размышлениями о судьбах мира и бренности земного существования, — с удовольствием начала перечислять Тоска. – А поливать меня хорошо слезами.
- Да я никогда не плачу! – возразила я. – Никто не видел моих слез!
- Я видел, — тихо сказал Ангел. – Те слезы, которые льются из глаз – это просто вода. А вот те, которыми плачет Душа…
Я примолкла. Как-то задели меня слова Ангела. Душа время от времени плакала, чего уж там…
- Знаете, деточка, когда я прихожу к людям? – проникновенно начал Кризис. – Когда они шли-шли, и пришли к Концу Дороги. Или в Тупик. Когда нужно просто осмотреться и подумать: что, где, когда я сделал не так? Почему не могу двигаться дальше? Что мне надо изменить в себе и с своей жизни? А это может сделать только тот, что живет осознанно…
Становилось жарковато. Мне казалось, что стул подо мной действительно раскаляется, и сидеть на нем становилось неуютно.
- Хотите сказать, что я живу неосознанно? – запальчиво спросила я.
- Хочу, — кротко кивнул Кризис. – Когда осознаете – вы сами увидите: Кризис миновал. И вы уже двигаетесь в другом направлении.
- Только для начала ты должна разобраться со мной, — бросила с моей кровати Депрессия.
- Давайте разбираться, — обреченно согласилась я. – Эй, Адреналин! Ты мне сейчас понадобишься.
- Всегда готов! – подскочил Адреналин и запрыгал вдоль стола. Я сразу почувствовала себя бодрее.
- Ты нарядила меня в черное. Ты наклеила на меня ярлык «Чудовищная». Ты сделала из меня монстра, — начала обличать меня Депрессия.
- А между тем вы белая и пушистая, — предположила я. Не нравилась мне эта Тетушка Адамс, ну хоть ты тресни!
- Да как ты меня будешь воспринимать, такой я и буду! – громыхнула Депрессия. – Неужели это так сложно уразуметь???
- Сложно, — созналась я. – Ну что в вас хорошего? Вы меня разрушаете!
- Ну уж фигушки, — не согласилась Депрессия. – Я – это остановка в пути. Затишье перед бурей. Возможность ничего не делать, используя это время для Озарений. Затаиться, побыть одной, подумать о главном. Я же не случайно появляюсь!!! Я – позитивна.
- Остановка в пути? Время для озарений? Да какие озарения, если тоска зеленая? – наморщила лоб я.
- Про Тоску Зеленую мы уже все выяснили. Ты вырастила, ты и разбирайся, — безапелляционно заявила Депрессия. – Не мое дело с твоей тоской возиться. Мое дело – условия для Озарений создавать.
- Какие уж тут озарения, если застой… — усомнилась я.
- Ага. Вижу, и до меня дело дошло, — обрадовался Застой. – Давай, родная, потолкуем. Ты как до Кризиса жила? Неслась, сломя голову, не разбирая дороги. Срывала, так сказать, цветы удовольствий на ходу. Ну это ладно, пока дорога была. А когда бездорожье пошло? Да если бы не я, ты бы себе уже ноги переломала. Я ж тебя оберегаю, дурочка ты.
Стул подо мной буквально пылал. Мне было стыдно. Я как-то начала понимать, что я-то в этом балагане – главное действующее лицо. И режиссер заодно.
- А можно спросить? – откашлялась я. – Ангел-Хранитель, но почему же ты мне раньше ничего такого не говорил?
- А ты спрашивала? – грустно улыбнулся Ангел. – Все знают, что мы есть. И все думают, что мы должны во все вмешиваться. Но это не так. Нам нельзя без просьбы. Ведь свобода воли же! Никто не отменял…
- А можно меня отвязать? – попросила я. – Я не убегу, правда.
- Да куда ты от нас денешься? – усмехнулся Бычара-Застой, распуская веревку. – Нас бы кто отпустил…
- Я очень хочу вас отпустить, — призналась я. – Только не знаю, как.
- Наверное, имеет смысл начать с благодарностей, — посоветовала Депрессия. – Обычно это помогает.
- Ну… я благодарна вам всем. Вот, — выдавила из себя я.
- Эх-эх, молодо-зелено, — вздохнул Кризис. – Ну разве это Благодарность? Это подачка на бедность. Через силу выдавлено, товарной ценности не имеет.
- Адреналин! Нуждаюсь в помощи! – позвала я.
Адреналин немедленно начал производить глубокие наклоны. Я воодушевилась.
- Адреналин! Я благодарю тебя за то, что придаешь мне силы! – искренне сказала я.
- Всегда пожалуйста! Обращайтесь! – крикнул Адреналин, не прекращая своих упражнений.
- Уважаемый Кризис! Дорогая Депрессия! А также милые мои Застой и Тоска Зеленая, — начала я. – Спасибо вам за то, что помогли мне в трудную минуту. Пришли, показали, подсказали. Верю, что вы мне не враги. Вижу, что каждый из вас несет какую-то пользу для меня, любимой.
- Вооот, другое дело! – одобрительно сказала Тоска, отрываясь от драцены. – Принимается. Умница. Приятно.
- Ангел, тебе – особенное спасибо, — продолжила я. – Ты молодец. Ты же не виноват, что я к тебе не обращалась. Но теперь буду. Можно?
- Я буду рад, — серьезно сказал Ангел. – Ведь это – моя работа. И Предназначение…
- И я искренне хотела бы распустить вас на каникулы, но не знаю, как это сделать. Научите меня, пожалуйста!
- Совет №1: не взращивай меня с таким усердием, — начала Тоска Зеленая. – Не подкармливай, не поливай, и я увяну.
- Совет №2, — включился Кризис. – Теперь ты знаешь, что тебе просто надо поискать новое направление. И никто за тебя это не сделает. Особенно мы! У нас функция другая.
- Совет №3. Если тебе больше не нужно время для тихих раздумий, то я, пожалуй, могу сменить траурный наряд на белые одежды радости и заняться, наконец, фигурой. А то раскормила ты меня. Фитнесом займусь! – выложила план действий Депрессия.
- Совет №4, и заметь, совершенно бесплатно! Я не живу там, где есть действие. Начни хоть какое-нибудь движение, и кончится Застой! – посоветовал Бычара.
- Да, да, да! Пробежка, зарядка, обливания! – влез Адреналин. – Чем больше меня – тем меньше, пардон, застоя, депрессии и тоски, вместе взятых!
- И проси меня о помощи, — добавил Ангел. – Я всегда рядом с тобой и буду рад включиться, подсказать…
- Благодарю вас за мудрые советы! – торжественно сказала я. – Я все поняла. И я думаю, вы смело можете оставить меня. Теперь я справлюсь. Только скажите: что это за штука такая была – «горячий стул»?
- А, это психологи придумали, — заулыбался поднявшийся Кризис, разминая длинные ноги. – Специально для клиентов, которые не видят свою проблему. Им все присутствующие вопросы задают, и стул начинает буквально нагреваться! Пока не припечет!
- Ну ладно, пора прощаться, — подвела итог Депрессия. – Кончайте этот балаган. Меня фитнес ждет.
- Может, на фитнесе и встретимся, — предположила я. – До встречи!
- Вот видишь, Кризис благополучно миновал, — сообщил Кризис, шествуя мимо меня к выходу.
- Не грусти! – помахала мне рукой Тоска. – Цветы лучше разводи, это полезная зелень!
- Разведу, — пообещала я. – Обязательно.
- Пока, девочка. Я сваливаю. Ведь Сплошной Застой – это Полный Отстой, — пошутил Застой, покидая помещение.
- А я останусь, — сказал Ангел. – Только стану немножечко невидимым, ладно? Так положено…
- Ну, раз положено, то ладно, — великодушно согласилась я.
В окно робко постучали. Шестой этаж, между прочим. Я, уже ничему не удивляясь, подошла к окну. Снаружи к стеклу прилипла забавная рожица, гримасами подавая мне знаки, чтобы я открыла форточку. Я открыла, и в комнату впорхнул новый персонаж.
- Ну наконец-то, — сердито сказал он. – Я уж ждал, ждал.
- Ну и кто мы будем? – весело поинтересовалась я.
- Ты чего, сама не видишь? – удивился он. – Ясное дело, Творческий Порыв! Я первым добрался, наши там сзади, всей толпой летят! Готова гостей принимать?
- Еще как готова! – искренне ответила я. – Меня тут так подготовили – вам и не снилось!
- А кто тут с тобой был? – ревниво спросил Порыв.
- Друзья, — твердо ответила я. – Очень хорошие. Настоящие!
Полный Отстой кончился. Атмосфера пахла Вдохновением, а по комнате уже носились светлячками новорожденные Озарения, обещавшие в скором времени стать настоящей Зарей.
