Жила-была одна замечательная женщина по имени Люба, которая не привыкла полагаться на волю случая и провидения, и все делать предпочитала исключительно сама. Предки ее сами такой образ жизни вели и ей завещали. «В этой жизни все зависит от нас самих!», – наставляли ее родители, и она это хорошо усвоила. Да вот только поняла эту мудрость не совсем правильно. Она стала все делать и за себя, и за близких, и за всех окружающих.
В общем, жила она трудно. Да вы сами посудите: где ж тут легко будет, если тебе все приходится самой делать??? Мир, может, и помог бы ей, так она сама ни за что не согласилась бы. Нет, нашей Любе надо было все исключительно самой делать – так спокойнее. Ну, Мир и не спорил.
И вот однажды отправилась женщина Люба в магазин за покупками. Разумеется, сама – разве мужу или детям можно доверить выбор? Все равно или напутают, или сдачу плохо посчитают. И вдруг ей в голову словно что-то стукнуло, все померкло и потемнело, а когда прояснилось в глазах, стоит она не на городском тротуаре, а на склоне зеленого холма, поодаль озерцо синеет, и трава по пояс. Как она тут очутилась? Что за место? Ничего не понимает.
Тут ей сзади кто-то:
- Привет, подруга!
Она аж подпрыгнула. А потом и вовсе обмерла: рядом стоял зверек чудной, шерстью коричневой поросший, с нее ростом, мордочка острая, ушки прижатые, глазки-бусинки во все стороны так и посверкивают.
- Какая я тебе подруга? – оскорбилась женщина, на всякий случай отпрыгнув подальше. – Ты чего так вырядилась, рекламная акция, что ли?
- Что еще за еще «рекламная акция»? Я тебя встретить прискакала да на работу поскорее определить.
- На работу??? Что за бред??? Я в магазин иду, посторонись, ты, неведома зверушка!
- Хи-хи-хи!!!! – тоненько заверещала «неведома зверушка». – Вы только посмотрите на нее – в магазин она намылилась! Нет уж, голубушка! Не до магазинов, работы немеряно! Ведь в этой жизни все зависит от нассамих!
- Ну да, от нас самих, – согласилась женщина. – Только при чем тут ты?
- Так мы с тобой одной крови, ты и я! – обрадовала ее зверушка.
- Так ты Маугли, что ли? – не поняла Люба.
- Ну ты скажешь тоже, Маугли!!! Нассамиха я! Такая же, как и ты!
- Кто я? – вытаращила глаза Любаня. – Чего обзываешься-то?
- Да не обзываюсь я, а факт констатирую! Иди вон, в озерцо на себя глянь – сразу перестанешь глазки пучить.
Кинулась Люба к озерцу, заглянула в водную гладь – да так чуть туда и не рухнула! Отразилась в воде мордочка мохнатая: носик длинный и острый, ушки на макушке кругленькие и прижатые, глазки маленькие и шустрые, зубки длинные и острые, а щеки такие, что аж туловища шире. Завопила Люба на весь белый свет, аж по воде рябь пошла.
- Тихо, тихо, без нервов! – оттащила ее от кромки воды нассамиха. – Чего верещишь-то?
- Это я? Это, что ли, я? – с ужасом приговаривала Люба, ощупывая когтистыми лапками свое новое тело – мохнатое, с толстеньким брюшком, а на нем еще и складка какая-то. – Ой, да кто же это меня так изуродовал-то???
- Никто тебя не уродовал, ты сама себя такой сделала, – объяснила нассамиха. – А что? Очень даже целесообразно!
- Да что тут целесообразного? – завопила Люба. – У меня шеи даже нет, голова прямо из плеч растет!
- Зато на спине горб такой отличный! – утешила нассамиха. – Можно ездить, как в седле. И грузы возить удобно.
- Кому ездить? Чего возить? – волчком завертелась Любаня, пытаясь увидеть свой горб. – Я сейчас с ума сойду!!!
- Не-а, не сойдешь, – скептически ухмыльнулась нассамиха. – Мы, нассамихи, крепкие, нас ничем с пути не сбить и с ума не свести! Зато вот мы – кого угодно! Ведь в этой жизни все зависит от нассамих, верно?
- Верно-то верно, – остановилась Люба. – А вот ты, по-моему, сказала, что я сама себя такой сделала. Говорила? Ну-ка, объясни, что ты имела в виду!!!
- Да за милую душу! – охотно согласилась нассамиха. – Мы, нассамихи, природой очень даже здорово устроены. Выносливы необычайно, отдыха нам почти и не надо, отдыхаем в процессе, хоть на бегу, хоть стоя. Туловище у нас объемное, потому как мы подкожный жир накапливаем, в качестве защиты. Зато и не пробьешь нас ничем, все в жировой прослойке увязнет!
- Мамочкаааа…. Три месяца диеты псу под хвоооост!!! – простонала Люба, хватаясь за бока.
- Окорочка у нас мощные, накачанные, потому как приходится преодолевать большие расстояния и много времени на ногах проводить, – продолжала нассамиха. – На животе сумка, очень вместительная. Туда и детенышей можно посадить, и продукты положить. Если что не уместилось – так еще защечные мешки имеются.
- А туда, что ли, мужа сажаете? – ехидно осведомилась Люба.
- Нет, зачем туда? Для мужа у тебя горб есть, он же седло. Сел и ножки свесил – удобно, и не сползает. Ну, если совсем уж квелый – уздечку смастеришь. Мы, нассамихи, изобретательные, да же?
- Ну же, – угрюмо буркнула Люба. – Только анатомия у нас… странная какая-то.
- Может, кому и странно, зато нам удобно, – рассудила нассамиха. – Уши прижаты плотно к голове, это чтобы нам лапшу на уши не вешали. А то знаешь, прилетят лапшисты, они такие прилипчивые, такие навязчивые, лапши потом не оберешься.
- А зубы и когти нам такие зачем, тоже от лапшистов отбиваться?
- Нет, это для другого. Зубы надо показывать – чтобы тебя все побаивались и близко не подходили. Безопасность тоже зависит от нассамих. А когти – землю рыть, ходы прокладывать, ну и, в случае чего, когти рвать! Слышала такое выражение?
- Слышала, – вздохнула Любаня. – Чего там у нас еще есть, чтобы от жизни отбиваться?
- Хвост еще, – тут же вспомнила нассамиха. – Орган равновесия, хватания, цепляния и волочения. Можно прицепиться и волочиться, сколько угодно. Очень прочный.
- А почему у нас нос такой длинный? – жалобно спросила Люба, скосив глаза на нос.
- А это чтобы опасность за версту чуять, все вынюхивать и по ветру его держать, – пояснила нассамиха, для наглядности подергав носом. – Ну, не красавицы, конечно, но с точки зрения целесообразности очень толково устроены. Ведь все зависит от нассамих! Если мы на себе все тащить не будем, то мир просто рухнет!!!
- Как еще только крылья себе не приделали! – заметила Люба.
- Крылья? Нееее, крылья нам по штату не положены, – помотала головой нассамиха. – Мы животные приземленные, нам полетность ни к чему. Мы твердо стоим на ногах! На том и стоим! В общем, подруга, готовь свой горб, идем работать! У нас это называется «горбатиться». Сейчас я тебя отведу к нашим, и там тебя нагрузят, на тебя навешают, тебе всучат, и будешь ты вести привычный образ жизни, только в более подходящем теле.
- Ну уж нет! – твердо сказала Люба. – Не согласная я. Не хочу я, чтобы на меня навешивали, нагружали и все такое прочее. И тела такого тоже не хочу!
- Так ты сама на себя навешаешь и нагрузишь, – фыркнула нассамиха. – Мы, нассамихи, по-другому не можем. За это нас и любят – работаем за троих, везем и не рыпаемся. Так что вперед, и с песней! Давай-ка я тебя оседлаю, чтобы тебе попривычнее было.
И нассамиха очень ловко запрыгнула к Любе на шею, свесила лапки и завопила:
- Ннно, моя дорогая! Поехали! Весело! С песнями!
- Пошла вооон! – завизжала Люба, пытаясь стряхнуть с себя этот тяжкий груз. Но нассамиха держалась цепко и только голову все сильнее сжимала своими мощными когтистыми лапами.
***
- Женщина, женщина, вам плохо? Помощь нужна? – встревожено спрашивал ее кто-то, тряся за плечо.
- Где я? – с трудом выговорила Люба, открывая глаза.
- Вам, видать, плохо стало, вы к стене привалились, а я вас вот тут поддерживаю, – объяснил мужчина, в объятиях которого обвисла ее мохнатая тушка. Ой, не тушка уже! Ее родное тело в синем пальто. Мужчина, который поддержал ее в минуту слабости и не дал ей упасть, явно был Посланцем Небес!
- Благодарю вас, мне уже лучше. Что-то такая головная боль нахлынула, что аж в глазах потемнело, – объяснила Люба.
- Наверное, вы переутомились, – авторитетно заявил мужчина. – Смотрите, как вы сгорбились! Так и до инсульта недалеко. Надо же себя беречь! Ведь в этой жизни все зависит от нас самих. Особенно любовь к себе.
- Про любовь к себе – очень даже согласна, – кивнула Люба. – А про остальное… Я вот тоже так думала, а получилось, что только нагрузила себя сверх всякой меры. И мужа, и детей, и работу, и дом – все на себя повесила.
- Это вы зря, – сказал мужчина. – Так и в старую клячу превратиться недолго. А женщина должна быть полетной! Порхать, парить и радовать глаз!
- У нассамих крыльев нет, – вспомнила Люба. – По штату не положены.
- А где живут эти самые нассамихи? – поинтересовался мужчина. – И как они выглядят?
- Выглядят они ужасно, хоть и целесообразно, – искренне ответила Люба. – А живут они там, куда я больше никогда не вернусь. Я хочу отрастить себе крылья! Вместо горба.
- Так может, ваш горб – это и есть крылья? – предположил мужчина. – Только сложенные. Вам надо просто их расправить, и тогда…
- И тогда я полечу? – с робкой надеждой мечтательно проговорила Люба. – Я тоже буду парить, порхать и радовать… Но неужели это возможно?
- Отчего же нет? – с улыбкой спросил Посланец Небес. – Сделайте такой выбор – и начните его воплощать в жизнь. Ведь в этой жизни все зависит от нас самих!
Человек как человек, не хуже и не лучше других. И Судьба ему выпала очень даже приличная, щедрая на подарки. Только он этих самых подарков не брал. Ну вот не брал – и все! Услышал он однажды, что человек сам хозяин своей судьбы, и уверовал в это раз и навсегда.
- Какие такие «подарки судьбы»? – часто говорил он. – Человек не может ждать милостей от природы, взять их у нее – вот наша задача!
Он и не ждал, сам брал. Да, трудно было, порою так на пределе возможностей шел, но все преграды преодолевал, все крепости брал то штурмом, то осадой, со всеми вражьими силами сражался до победного конца, и право на свое место под солнцем и блага цивилизации всегда отстаивал и утверждал.
От такой нелегкой судьбы устал он, потом заболел, а дальше и вовсе умирать взялся. Устал, надоело все. Стала его Душа отлетать, и узрел он сверху свое бренное тело.
- Эй, это я там, что ли, лежу? – озадаченно подумал он. – А кто же тогда здесь?
- Я, Душа твоя, – шепнула ему Душа. – Успокойся, все в порядке, отлетаем!
- Так ты, что ли, и правда существуешь? – удивился человек.
- Жаль, что раньше не заметил, – улыбнулась Душа. – Тогда у тебя и Судьба бы другая была…
- Так Судьба тоже существует? – не унимался человек.
- Ага! Я есмь, – услышал он голос. – Я – Судьба твоя.
Глянул он туда, где голос – и обомлел. Сидит на крылечке резного-расписного терема озорная девчонка в белом платьице, кругом цветы и птички порхают – загляденье просто.
- Удивлен? – спросила Судьба. – Вот такая я у тебя… Легкая и прекрасная!
- Не, ты не моя Судьба, – не поверил человек. – У меня какая-то трудная была и неповоротливая. Все сам, все сам!
- Так ты ж говорил, что хозяин своей судьбы, хотел сам все делать – ну, а я кто такая, чтобы с хозяином спорить? – хмыкнула Судьба.
- А что это за дом такой распрекрасный?
- Так это твой дом!
- Нет, что-то ты путаешь, Судьба! Я в панельной пятиэтажке жил, да чтобы хоть такую квартиру заработать, знаешь, сколько трудиться пришлось? Света белого не видел!
- Ну, ты сам себе такой путь выбрал, жаль только, что терем, который я тебе приготовила, невостребованным остался.
- Ах, черт! Правда жаль. Я о таком и не мечтал!
Тут увидел он, как на крылечко из терема выходит женщина в цветном сарафане, волосы русые до пояса, глаза синее моря, как из сказки вышла.
- А это еще кто тут в моем тереме обретается? – обеспокоился человек.
- А это жена твоя несостоявшаяся, Любава, – ответила Судьба. – Нравится?
- Опять ты путаешь! Я, пока не разбежались, женат был на Люське-бухгалтерше, никакой Любавы отродясь не знал и не видел!
- Конечно, не видел – ты ж от этого подарка заранее отказался, когда решил, что дерево надо по себе рубить, да? Вот и не встретились вы, и не поженились…
- Ну, если бы я знал, что мне такая жена положена, да разве бы я отказывался??? – расстроился человек. – Но мне не верится, что она за меня бы пошла, ведь кто я? – простой рабочей специальности, а она ровно царица какая. Таким мужчина нужен высокого полета!
- А чего ж ты космонавтом не стал, хотел ведь?
- Да космонавтами все пацаны быть хотели, только это ж невозможное дело! Как туда пробиться?
- Я бы помогла, – сказала Судьба. – Смотри!
И увидел человек себя на космодроме, как шагает в скафандре к космическому кораблю, шлем откинут, и улыбка такая счастливая – не хуже, чем у Гагарина! Все его провожают, ручками машут, и Любава там, среди провожающих, с платочком кружевным в руках
- Что, неужели и так могло быть??? – не поверил человек..
- Ничего невозможного нет, мог у тебя и такой вариант Судьбы случиться, да ты сам от этой мысли отказался, не дал ей расцвести, – посетовала Судьба. – И в космической карьере я тебе помочь могла, было бы желание!
- Да у меня вообще как-то желания с возможностями не совпадали, – вспомнил человек. – Я вот всю жизнь на «Жигулях» проездил, хотя мне зарубежная техника куда больше по душе. «Пежо» там или «Опель»…
- Да я тебе и вовсе «Бентли» приготовила, вон у забора стоит – зацени-ка!
- Да что ты мне голову морочишь, мне на такой и за три жизни не заработать было! – ахнул человек, обозревая шикарное авто.
- Так я по сходной цене, в связи со скоропостижным отъездом хозяина… Думала тебе приятное сделать, знала же, что хочется тебе. А ты – «три жизни, три жизни»… Вот и профукал возможность!
- А ну-ка, покажи, что я там еще профукал? – вконец огорчился человек.
И показала ему Судьба совсем другую жизнь – с интересной работой, путешествиями, приключениями, белоснежными яхтами, космическими кораблями, счастливой любовью, с красавицей женой и умниками детками, с почетом и уважением, достатком и процветанием. Человеку такое и не снилось, только в кино видел.
- Да как же так? – горестно спросил человек. – Неужели это все для меня было предназначено?
- А для кого же? Я ж твоя Судьба, не чужая!
- А почему я тогда совсем по-другому жизнь прожил? Вроде как начерно! Так, пунктиром наметил сбычу мечт, но не по полной, а слегка, в эскизах!
- Надо было Судьбе доверять, то есть мне, – объяснила его собеседница. – Расслабился бы и получал удовольствие, а ты…
- Но я же был уверен, что человек – сам хозяин своей судьбы! – вскричал человек. – Значит, он ею и управляет, что, не так?
- Конечно, хозяин, конечно, управляет! – засмеялась девчонка-Судьба. – Только знаешь, хороший хозяин с Судьбой дружит и все ее возможности использует. А плохой ей диктует, что можно, а чего нельзя. Где ж тогда Судьбе развернуться-то во всю мощь своих способностей?
- Выходит, я плохим хозяином был… – закручинился человек. – Какое там дружить? Можно сказать, палки в колеса собственной Судьбе ставил! Это сколько же интересного мимо прошло?
- Да уж, – вздохнула Судьба. – Что прошло, то прошло. Не разглядел ты меня, не оценил по достоинству.
- Знаешь, я бы тебя и увидел, да не оценил, – честно признался человек. – Какая-то ты несерьезная, форменный ребенок.
- А это я тебя уравновешиваю, – объяснила Судьба. – Ты-то с самого детства чересчур уж взрослый, быстро разучился верить в чудеса…
- А я, между прочим, тебе подсказывала, – подала голос Душа. – Звала тебя в полет, а ты меня даже не слышал, такой приземленный, реалистичный… Неподъемный просто! Вот так все и вышло, по-простому, без волшебства.
- Да уж, своим горбом, тяжким трудом, по минимуму, и никаких чудес, – вздохнул человек. – Эх, если бы кто заранее мне все это рассказал, да разве бы я так жил? Я бы совсем по-другому жизнь прожил.
- А как? – заинтересовалась Душа.
- А легко! Красиво! С верой! И с крыльями! Уж тогда бы я ни от одного Подарка Судьбы не отказался! Использовал бы все возможности по полной программе! И жил бы не по чужим указкам, а по велению Души!
- Смотри-ка, какие судьбоносные решения, – обратилась Душа к Судьбе. – Прямо слушать приятно.
- Ага, душевно излагает, – согласилась Судьба. – Может, не все потеряно?
- И я так думаю, – ответила Душа. – Есть у него еще и время, и возможность что-то исправить, да?
- Ладно, Душа, сделаю ему еще один подарок, – решила Судьба. – Дадим ему еще один шанс! Давай-ка, Душа, возвращайся, пока не поздно.
И в это же самое время в машине «Скорой помощи» вздохнул и стал медленно открывать глаза человек.
- Быть того не может! – воскликнул доктор. – Смотрите, возвращается!
- Да уж… Чудеса так чудеса. Не иначе, любимчик фортуны, – отозвалась медсестра. – Слышите меня, больной?
- Слышу, – разлепил губы он. – У меня…счастливая…судьба…
- Оно и видно, – согласился доктор. – Считай, новую жизнь получил!
- Принимаешь мой подарок? – тихо шепнула ему на ухо Судьба.
- Второй шанс, – прошептал Хозяин Судьбы и улыбнулся, потому что его Душа не удержалась запела.
Приснился Лапкиной странный сон. Вроде явился к ней великий поэт Александр Сергеевич Пушкин и строго так говорит:
- Вы что же это, душа моя, к языку своему родному так небрежно относитесь?
- А как я к нему отношусь? – озадачилась Лапкина. – По-моему, нормально. Язык как язык, розовый, мягкий… Зубы чищу регулярно, и рот полощу!
- Да нет же, я не про ваш личный язык, а про великий и могучий – русский, – пояснил Пушкин. – Это же просто невыносимо!
- А что? Что такое? – встревожилась Лапкина. – Что вы имеете в виду?
- А имею я в виду то, что вы совершенно не думаете, что говорите. Поговорка «язык как помело» явно про вас!
- Помело? – удивилась Лапкина. – Про меня? Ну ваще, жесть! А вы меня ни с кем не путаете?
- Что вы, как можно вас с кем-то перепутать? Не вы ли вчера по телефону изволили говорить: «Как же, разбежалась! Получите у Пушкина!»?
Лапкина напряглась и вспомнила: да, говорила она такое. Надо было отшить одних там нахалов, ну, она и кинула любимую фразочку насчет Пушкина.
- Да ладно, я ж не в обиду, что уж сразу «помело», – смутилась Лапкина. – Так, вырвалось…
- А у вас, если бы вы соблаговолили заметить, все время что-нибудь «вырывается», – уличил ее классик. – Совсем не даете себе труда подумать, что будет, если все это в жизни проявится.
- А что я такого говорю? – удивилась Лапкина. – Ничего такого особенного. За базар отвечаю.
- Отвечаете, значит… Ну, отвечайте! – милостиво разрешил Пушкин. – Только потом не обижайтесь.
И, как это бывает во сне, картина мгновенно переменилась, Пушкин куда-то исчез, а Лапкина очутилась посреди базара, в толпе разъяренных людей, каждый из которых что-то кричал и тянул к Лапкиной руки.
- А-а-а-а! – завопила Лапкина, озираясь и пятясь. – Вы чего?
- Смотри, какую курицу некондиционную мне впарили! – потрясая синеватой тушкой, подскочила к ней баба в кацавейке.
- А меня обвесили! Обвесили! На целых полкило! – подпрыгивал тощий мужичонка.
- А мне нахамила вон та, которая помидорами торгует, – втолковывал дед. – Разберись, дочка, а?
- Да почему я-то? – в отчаянии завопила Лапкина. – Я тут при чем???
- Ну дык ты ж за базар отвечаешь, всем известно, – зашумела толпа. – Вот и отвечай давай!
- Вы чего, белены тут все объелись, психи ненормальные??? – возмутилась Лапкина.
У толпы тут же изменилось настроение: глаза сделались бессмысленными, кто-то стал танцевать, кто-то захохотал, кто-то затеял кусать соседей, а у некоторых так даже и пена на губах появилась. Лапкина в ужасе бочком выскользнула из объевшейся белены толпы и опрометью кинулась прочь с базара. Отвечать за этот самый базар ей вовсе не хотелось. Только оказавшись за воротами, она остановилась и выдохнула:
- Вот жесть!
Тут же над ее головой просвистело что-то (она только и успела, что пригнуться!, и с грохотом упало на землю. Пригляделась – мятый жестяный лист, откуда-то с крыши, видать, сорвало. Лапкина хотела даже ругнуться, но почему-то воздержалась. Какой-то странный сон был, уж очень реалистичный.
Лапкина задумчиво двинулась прочь от базара. На камушке сидел оборванец маргинальной наружности, по виду – сильно пьющий, и он тут же обратился к Лапкиной:
- Подайте, сколько можете, не на хлебушек прошу – на опохмелку…
- А морда не треснет? – язвительно спросила Лапкина, и тут же завопила: лицо страждущего немедленно треснуло и развалилось пополам, как спелый арбуз, а то, что открылось внутри во всех анатомических подробностях, выглядело как в фильме ужасов.
Она припустила на первой космической скорости, и вскоре нищий остался далеко позади. Лапкина шла по городу – привычному и знакомому. Солнышко припекало, веял легкий ветерок, и Лапкина в который раз поразилась, как все натурально ощущается. Чересчур даже.
Впереди замаячило какое-то здание.
- Да это же моя родная школа! – ахнула Лапкина. – Да, она, чтоб мне провалиться!
Договорила она эту фразу уже на дне глубокой ямы, куда провалилась незамедлительно. Упала она на кучу мягкой земли, так что до членовредительства не дошло, но все равно хорошего было мало. Надо было как-то выбираться, не сидеть же тут, в яме, до скончания веков!
Лапкина, шипя и охая, стала карабкаться наверх, используя в качестве опоры корни и камни. Маникюру сразу наступил конец, да и новым босоножкам тоже пришлось несладко. Наконец, она перевалила через край и поднялась с четверенек.
- Блин!!! Вот это вилы!!! – с чувством сказала Лапкина, вытряхивая землю из босоножек.
В следующий момент она обалдело взирала на воткнувшиеся прямо перед ней деревенские вилы с мощными зубьями, на которые был насажен румяный блин. Лапкина сразу почувствовала, что ужасно голодна, но блин был несъедобен: изгваздан в земле и явственно попахивал навозом – вилы, видимо, были рабочими. Так что она проглотила слюнки и призадумалась.
- Так, из этого сна надо как-то выгребаться, – решила она. – Пора выплывать, иначе есть риск просто сойти с ума!
В следующий момент она уже сидела в утлом челноке, плывущем по бурному потоку, а в руках у нее красовалось весло, коим, по всей видимости, и следовало выгребаться, чтобы выплыть из сна. Лапкина рьяно заработала веслом, пытаясь править к берегу.
- Эй, держи, девушка! – крикнули ей с берега, и к челноку полетела бухта веревки.
Лапкина, изловчившись, сумела уцепиться за конец веревки и кое-как подтянулась к спасительной суше.
- Люди, помогите! – закричала она. – Со мной что-то непонятное происходит! Вытащите меня отсюда!
Она разглядела наконец-то своего спасителя – бравого корпусного мужчину в тельняшке и бескозырке, а поверх еще и оранжевый надувной жилет – видимо, спасателя. Мужчина Лапкиной показался надежным и сразу понравился, и она несколько приободрилась. Во всяком случае, она теперь была не одна, а это уже что-то.
- Сейчас мы этого важного кренделя обработаем, – пробормотала она себе под нос, прикидывая план блиц-обольщения. – Сейчас он будет наш…
Ах, зря она это сказала! Выскочив из лодки, она обнаружила, что тельняшка, бескозырка и прочая одежда валяется на бережку, а вместо мужчины среди них наблюдается… ну конечно, крендель! Крендель благоухал ванилью и корицей и выглядел очень аппетитно. Лапкина шмыгнула носом и отщипнула кусочек. Было вкусно. Она подкрепилась и утешила себя тем, что уж если познакомиться не удалось, так хоть поела.
- Так. Нет, правда, пора просыпаться, – вновь решила Лапкина. – Что-то меня этот сон уже напрягает…Неприятный какой-то сон! Сначала Пушкин мне сказал, что у меня язык как помело. . Потом этот дурацкий базар, жестянкой мне чуть голову не снесло… Этот типчик еще, с треснутой мордой лица… Потом я в яму провалилась, а потом мне вилы прилетели. И в конце концов, чуть не утонула! Во приключения-то, как в триллере! Утром расскажу Ленке с Машкой – облезут от зависти!
Ленка и Машка возникли ниоткуда – и Лапкина в ужасе завизжала. Обе ее лучшие подруги шли, как в том самом триллере – молча, зловеще, протягивая к ней руки, с которых кусками отваливалась облезающая кожа. На их лица было лучше и вовсе не смотреть – там зависть уже сделала свое черное дело, все уже конкретно приоблезло.
- Прочь! Сгинь! Исчезни! Чур меня! – взвыла Лапкина, и кошмарные призраки подруг послушно сгинули, как и не было.
- Полный мрак! – ошеломленно выдохнула Лапкина, и тут же наступила полная, кромешная тьма – словно солнышко выключили.
- Господи, да что же это такое? – взмолилась Лапкина, пытаясь разглядеть хоть искорку, хоть проблеск в этой чернильной темноте.
- Это то, о чем ты думаешь, – раздался голос из тьмы. – Оно воплотилось в жизнь, и ты имеешь наяву то, что до сих пор было только у тебя в голове.
- Ой, кто это? Это ты, Господи, да?
- Почти. Я – твой Внутренний Голос.
- У меня, что ли, внутренний голос имеется? Полный улет!
Не успела Лапкина закрыть рот, как ее подхватило, понесло куда-то вверх тормашками, пару раз кувыркнуло и плашмя шлепнуло оземь, даже искры из глаз посыпались. Впрочем, светлее от этого не стало.
- Осторожнее со словами, думай, что говоришь, – посоветовал Голос.
- Да я думаю! – плачущим голосом проговорила Лапкина, ощупывая руки-ноги – вроде все уцелело. – Только мне трудно думать, когда темно! Как тут свет включается?
- Мыслями. Подумай мысль – и выскажи вслух.
- Ну, это… Хочу, чтобы, а общем, стало светло! – объявила Лапкина.
Но светло не стало. Она еще немного подождала и спросила:
- Эй! Голос, ты здесь? Почему ничего не происходит? Я же говорю, а все равно темно.
- Нет у тебя мысленной чистоты. Речь засорена всякими словечками ненужными, вот и не получается внятного образа.
- И что делать?
- Вспомни, что тебе дан великий и могучий русский язык! – посоветовал Внутренний Голос. – Язык Пушкина, Лермонтова и прочих замечательных словотворцев! Учила, небось, стихи-то в школе?
- А? Стихи? Да, учила, – пробормотала Лапкина, пытаясь вспомнить хоть что-то из школьной программы. Но на ум, как назло, лезла только строчка «Угас, как светоч, дивный гений…» – что никак к ее ситуации не походило и даже могло усугубить.
Видимо, пошло, потому что мрак стремительно рассеялся, и над ее головой вновь засияло солнышко.
- Ой, получилось! – возликовала она, узрев свет. – Голос, а ты еще тут?
- Да я всегда тут, я же Внутренний, – успокоил ее Голос. – Ты просто ко мне раньше не прислушивалась, потому что у тебя в голове такой шумовой фон из мыслей, что тебе меня и не расслышать. Думаешь обо всем одновременно, с мысли на мысль перескакиваешь, да еще эти твои мусорные словечки…
- Ой, ты знаешь, голос, я уже и думать боюсь, не то что высказываться, – пожаловалась Лапкина. – Тут все сразу сбывается, и такая ерунда выходит – сплошные кошмарики.
В воздухе тут же деловито загудел целый рой налетевших из ниоткуда мелких насекомых – очевидно, кошмарики в жизнь воплотились.
- Отменяю! – быстро замахала руками Лапкина, и кошмарики послушно исчезли. – Это что же, теперь надо за каждым словом следить?
- А ты как думала?! – подтвердил Голос. – Помнишь, в Библии написано, что когда Творец все создавал, то ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО». Ну так ничего и не изменилось, и сейчас все так же. Вначале – слово, а потом оно на реальный план переходит. И ваше счастье, дорогое человечество, что еще не сразу переходит, иначе бы вам и недели не протянуть, с вашими-то мыслемешалками непочищенными и небрежной манерой выражаться.
- Да уж, я это на собственной шкуре испытала, – поежилась Лапкина. – Не успеешь что-нибудь сказать – оно сразу тут как тут. В общем, жизнь бьет ключом, и хорошо, что пока не по голове! А еще повезло, что это все во сне! А если бы в реале?
- Говорю же тебе – и в жизни сбывается, только не сразу! Так что лучше все-таки следить и за мыслями, и за речью. Говорить то, что думаешь, и думать, что говоришь!
- Это что же теперь, и слова не скажи просто так? – насупилась Лапкина. – А если все так говорят? Ну вот так уж нас научили!
- Не сочиняй, пожалуйста! – строго сказал Внутренний Голос. – Кто это вас учил «фильтровать базар» или желать кому-то «приложиться фэйсом об тэйбл»? Может быть, Пушкин?
- Нет, я точно такому не учил, – отмежевался невесть откуда материализовавшийся Пушкин. – Напротив, я старался сделать язык кристально чистым и легким, чтобы слова приятно выговаривались и были понятны всем.
«И долго буду я любезен тем народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал…», – патетически процитировал поэт.
- А я вас давно не перечитывала, – призналась Лапкина. – Все больше телевизор да Интернет, а там такое говорят и пишут!!! Дикторы слова путают, ударения не там ставят… Ведущие программ иной раз чуть ли не по фене ботают… А лексикончик в Интернете – это ваще! «Аццкие фишки, крутая телка, отпадный мэн, попса жжет, пипл хавает» – и всех делов!
- Бог мой! – воскликнул Пушкин, хватаясь за голову. – Как можно, право, так калечить великий и могучий русский язык??? Ей-богу, был бы жив – вызвал бы на дуэль!
- Всех не перестреляете, – угрюмо заметила Лапкина. – Знаете, сколько нас, таких…красноречивых? Что, к каждому во сне с пистолетом являться будете?
- Если это поможет – то и к каждому! – пылко вскинулся поэт. – Для того я и жил, чтобы глаголом жечь сердца людей!! «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» – это же я как раз о Слове говорил!
«Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется», – вспомнилось вдруг Лапкиной. – А ведь я когда-то стихи любила… Даже в тетрадку выписывала те, что понравились. И по литературе у меня «пятерка» была. А потом как-то закрутилась, другие интересы пошли, другие компании… Я и не заметила, как у меня такая речь стала.
- Душа моя, так еще не поздно! – прижал руки к груди гений русской словесности. – Ведь Словом можно как поддержать, так и погубить! Причем погибнуть может весь мир – если люди не прекратят убивать его неправильными, нечистыми мыслями и словами. Надо же отдавать себе отчет, в самом деле…
- Ну, предположим, отдам я себе отчет, ну и что? Другие-то все равно так говорить будут! – неуверенно заметила Лапкина.
- Скажите, могу ли я просить вас – именно вас! – стать одной из первых, кто сознательно – сознательно! – примет на себя столь высокую миссию – возродить былую славу Великого и Могучего Русского Языка?
- Но разве я одна смогу что-нибудь сделать? – боязливо пискнула Лапкина. – От меня же ничего не зависит! Даже если я стану говорить, как академик всяческих наук, это же не спасет мир?
- Спасет, – заверил ее классик. – Сегодня – вы, завтра – еще кто-нибудь, а там, глядишь, и большинство людей перестанет употреблять эти жуткие слова и выражения, слепленные из тьмы и мрака. И тогда история повернется в другую сторону – не к Мраку, а к Свету! У человечества еще есть шанс, поверьте!
- Она еще спорит! – вмешался Внутренний Голос. – Как словами мир губить, так не страшно, а как спасать – так забоялась. А кто его должен спасать? Пушкин???
- Да нет, конечно, – засмеялась Лапкина. – Александр Сергеевич и так много чего для мира сделал. Ладно! Я согласна. Беру на себя такие повышенные обязательства. Буду спасать мир! Пусть даже и мысленно…
- Вот молодец! Ты ко мне прислушивайся, я тебе всегда подсказку дам, – обрадовался Внутренний Голос.
- Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты… – с жаром заговорил поэт, преклоняя перед ней колено. – Честь и хвала вам, о храбрая дева! Благодарное человечество вас не забудет!
- Ах, да что же вы меня так смущаете! – в полном смятении вскричала Лапкина. – Сам Пушкин! Передо мной! На коленях! Я сейчас рухну…
… Лапкина проснулась от того, что и впрямь рухнула с кровати.
- Ой, мамочки мои, – простонала она, потирая ушибленное колено. – К чер… ой, то есть нет, туда не надо. Ну и сон, право слово!
- Не соблаговолите ли вы переместиться в ванную для принятия водных процедур? – церемонно подсказал Внутренний Голос. – Советую, очень, знаете ли, отрезвляет!
И Лапкина, изящно придерживая двумя пальчиками подол фланелевой ночной рубашки, поплыла в ванную, ощущая себя Великой и Могучей, как русский язык. А как себя еще может ощущать человек, участвующий в спасении родного языка и даже целого человечества??? Автор: Эльфика
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 19:26 | Сообщение # 6
Сообщений: 1352
Статус: Медитирует
ludikkos, cпасибо:))))я очень люблю ее сказки, столько житейской мудрости, словами не передать, а как метко все описывает:))))Умничка да и только Эльфика:))))
и еще одна сказка :))))
ЗАКОН ОТРАЖЕНИЯ – сказка от Эльфики
Лялькину все обижали. Может, потому что внешность была невнушительная, может, потому что не умела адекватно ответить, а может, просто слишком нежная натура – кто его знает? Но вот ведь какая штука: если где какая агрессия в воздухе витает – обязательно высмотрит Лялькину и тресь ее по голове! Ну, не по-настоящему, а так, морально… Но все равно – больно же!!!
И начальство ее все время в жертвы выбирало, и подруги предавали, и коллеги подставляли, и даже трамвайные хамы безошибочно выделяли ее из толпы и отрывались по полной. Лялькина же обычно губу закусит, обиду проглотит и только подумает: «Ай, чтоб тебя…». Но вслух – ни-ни!
Сама Лялькина искренне считала себя существом безобидным, белым и пушистым, старалась ко всем относиться доброжелательно и злом на зло не отвечать – неприлично это и не к лицу воспитанной даме.
Но ядовитые стрелы агрессии, которые в нее метали, попадали в цель и застревали в ее нежной душе, и вот накопилось их столько, что стала Лялькина болеть. Видимо, концентрация яда превысила все предельно допустимые нормы. Так что к 36 годам нажила себе Лялькина болезнь сердца, гипертонию и даже легкий инсульт перенесла.
И погибла бы Лялькина в самом расцвете своей жизни, если бы не случай.
Ехала она однажды с работы и попала, как обычно, в переплет. Толстая тетка мало того что ей на ногу наступила, колготки сумкой порвала, так еще на нее же и вызверилась:
- Растеклась тут на весь салон, думаешь, одна едешь, что ли??? Совсем обнаглели! Посторонись, пропусти пенсионера союзного значения!
Лялькина, как обычно, вспыхнула и промолчала. Хотя это было очень даже обидно и несправедливо.
- Садись, деточка, тут место есть, – дернула ее за рукав другая бабуся. – Давай, я подвинусь!
Лялькина не стала протестовать, села – это потому что у нее от переживания голова закружилась.
- А зря ты так подумала, деточка, – доверительно шепнула ей бабуся. – Твое к тебе же и вернется, разве не знаешь?
- Что подумала? – не поняла Лялькина.
- «Чтоб ты треснула», – хихикнула старушка. – Оно, конечно, может, и весело, но зачем тебе такое счастье?
- Что вы такое говорите? – пролепетала Лялькина, густо краснея: дело в том, что именно это она и подумала в адрес противной тетки. Но не вслух же? Откуда старушка тогда узнала?
- А я мысли читать умею, – с удовольствием сообщила старушка.
- Мысли? Это вы ясновидящая, да? – в полном смятении забормотала Лялькина.
– Да ну, скажешь тоже! Никакая я не ясновидящая, а просто наблюдательная. Поживешь с мое, опыта наберешься – тоже научишься. Это же просто! Вот сейчас: ты вспомнила, как сегодня про начальницу подумала: «Чтобы тебе морду перекосило». Она у тебя, конечно, форменная жаба – не спорю, но ведь все равно, себе дороже выйдет, если тебе самой лицо перекосит?
- Да почему же мне перекосит? – не выдержала Лялькина. – Я же не себе такого желаю?
- Разницы нет, – уверила ее странная бабуля. – Это ж Закон Отражения, нешто не слышала никогда?
- Не слышала, – призналась Лялькина. – А что за закон такой? Нам в институте этого не преподавали!
- Ох, молодежь, молодежь, – покачала головой бабка. – Образование у вас, может, и высшее, а вот понимания никакого, ей-богу! Самого простого не знаете. И про Зеркало Мира небось не слышала?
- Нет, – еще больше усовестилась Лялькина. – Откуда же мне?
- Ну, так и быть, расскажу! Слушай сюда.
- Да, пожалуйста, – обрадовалась Лялькина.
- Значит, так. Ты существо доброе, безответное, ко всем с добром и открытой душой, но почему-то все, кому не лень, на тебя нападают, только успеваешь агрессию отражать? Верно угадала?
- Ну, не все, – смутилась Лялькина. – Хотя, в принципе, много кому не лень. Только и успевай отражать, это вы правду говорите.
- Не думала, почему так?
- Ну, думала… Только так и не поняла. Почему с другими такого не происходит? Почему я агрессию притягиваю, как громоотвод молнии?
- Да потому что в тебе этой агрессии полным-полно, под самую завязку, – торжествующе объявила бабуся.
- Во мне? Но я никого… никогда… ни за что… – Лялькина аж задохнулась от такой несправедливости.
- Тихо, тихо! Не надо так бурно реагировать, детка. Вот в тебя злые недруги стрелы черные мечут – как думаешь, попадают они в цель?
- Еще как попадают, – всхлипнула Лялькина. – Все сердце изранено!
- Ай-ай, такая молоденькая, а сердечко, гляжу, уже насквозь больное, – посочувствовала прозорливая бабка. – Так я и говорю: вся агрессия в тебя попадает и в тебе застревает, а выпускать ты ее не знаешь как, все в себе держишь. А все потому, что мечом ты махать не умеешь, а щита у тебя достойного нет. Никаких у тебя доспехов! Нечем тебе агрессию отражать!
- Меча? Щита? Бабушка, да вы о чем? – удивилась Лялькина. – 21 век на дворе! Какие доспехи?
- Невидимые, – гнула свою линию бабуся. – Такие доспехи завсегда у человека иметься должны, они наследные, по роду передаются, из поколение в поколение, да времена теперь такие наступили – растеряли мудрость веков, деткам в наследство теперь все больше завещают квартиры да машины, а о самом главном-то и позабыли!
- Какое наследство? О чем позабыли?
- Как ты думаешь, почему им всем удается тебя обидеть, а им хоть бы хны?
- Потому что я не могу себе позволить опускаться до их уровня! – с достоинством ответила Лялькина. – Я же человек интеллигентный, цивилизованный. А они… дикари какие-то!
- Вот пока ты интеллигентно пыхтишь, дикарь уже в тебя стрелу выпустил! У него-то и щит есть, и меч, и колчан со стрелами – он же агрессивный, да и опыт у него! Потому и попадает в тебя точнехонько, без промаха! А если бы у тебя щит был, тогда что?
- Ну, отскочила бы стрела от щита, – подумав, предположила Лялькина.
- Верно говоришь! Так вот, я тебе сейчас такой щит подарю.
- А удобно? – засомневалась Лялькина. – Может, я его у вас куплю?
- Я не продаю. Я просто так, задаром отдам. Мне не жалко!
- Да не в сумку клади, а в голову! Говорю же, незримый он!
- А, ну ладно! Я вся внимание.
- Так вот, все очень просто. Сначала надо тебе поведать легенду про Зеркало Мира. А история такая: когда-то, в незапамятные времена, Боги создали волшебное зеркало, чтобы весь мир в нем отражался. И каждый человек, посмотревшись в это зеркало, мог увидеть, что он подобен Богам, и познать все тайны мироздания, все взаимосвязи и механизмы. Боги завещали это зеркало людям, и долгое время оно хранилось на земле и помогало людям быть чище, лучше, добрее, и помнить, что все они – частички Единого Целого. Не было тогда ни войн, ни раздоров, ни противостояния – разве станут части Целого против друг друга выступать? Нет, как и левая рука против правой не станет бороться. Люди тогда желали друг другу только добра, потому что это сразу на всех отражалось, и на тебе тоже. «здравствуйте», «спасибо», «будьте здоровы», «всего хорошего» – это же еще с тех пор традиция идет…
Но однажды зеркало разбилось. Никто не помнит, почему так произошло. Может, небрежно хранили, может, бес попутал, а может, катастрофа какая приключилась – нам о том неведомо. А только разлетелось Зеркало Мира на миллионы мелки осколков, и каждый из них теперь уже не мог отражать Единого Целого, а отражал только маленькую часть. И растерялись люди: перестали они целостность ощущать. Стали они мнить о себе разное – то, что одни лучше, а другие хуже, и то, что надо бы у других осколки отобрать – тогда свое зеркало больше получится. Так и додумались до ссор и распрей, до войн за место под солнцем. А потом одни объявили себя наследниками Богов, а других стали считать низшими, недостойными. И стали они желать друг другу зла: «чтоб тебя приподняло и шлепнуло», «да провались ты», «будь ты проклят»… Но не понимали они, что хоть зеркало и разбилось – а Закон Отражений по-прежнему действует. И гласит он, что если ты другому что-то послал, оно к тебе и вернется, на тебе и отразится.
Хорошо еще, что не буквально такие пожелания сбываются, а то бы человечество себя за неделю извело! Но все одно – содержится в таких словах жгучий яд, и добра от него не жди. Отравленные стрелы летят во все стороны и разят всех, кто под них попадает. Вот такая легенда…
- Ну, замечательно, – в замешательстве проговорила Лялькина. – Но я-то при чем? Почему кто-то эти стрелы ядовитые мечет, а я как мишень?
- А ты не поняла? – удивилась бабуся. – Да проще простого! Ты ж, детка, такие же мечешь, только молча! Думаешь, если воспитанность соблюдаешь, вслух не говоришь, так и все, белая и пушистая? Как бы не так! Ты тоже целостности не ощущаешь, противопоставляешь себя другим. Ты хорошая – они плохие, да? А они то же самое про тебя думают. Вот так и отражаете друг друга. Замкнутый круг!
- И что же мне делать, я никак не пойму? – прохныкала Лялькина. – Вслух, что ли, говорить все, что я о них думаю? Такой же хамкой заделаться? Не хочу я так!
- И не надо. Есть способ!
- Какой? Какой? – заинтересовалась Лялькина.
- Тот самый щит, о котором я тебе битый час толкую. Все просто: тебе гадость какую скажут или сделают, а ты, вместо того, чтобы ядом наливаться, мысленно пожелай себе чего-нибудь хорошего и добавь: «и вам того же». Вот и все!
- Это как? – напрягла мозги Лялькина. – Что-то не пойму я…
- Да очень просто! Вот хочется тебе сказать «чтоб ты провалилась», а ты подумай «чтоб тебе жениха хорошего найти!». Да с сердцем так подумай, энергично! Сама хочешь, небось, жениха-то?
- Это к делу не относится, – смутилась Лялькина, которая действительно числилась в незамужних и жениха ой как хотела. – А вы лучше скажите, раз мы части Единого Целого, почему одни люди хорошие, а другие… не очень? Ну, просто даже злые?
- Потому что каждый в своем осколке видит малую толику Целого. А в Едином Целом – в нем ведь всего понемногу есть. Это как в хлебе. Если дрожжи, вода, соль и мука по отдельности – невкусно, и есть не станешь. А если все смешать да выпечь – вкуснятина, за уши не оттащишь.
- А мой дедушка то же самое про бражку говорил, – заулыбалась Лялькина.
- Ну вот видишь, значит не одна я мудрость тебе передаю, – засмеялась и бабулька. – Ты попробуй, попробуй! Все быстро меняться начнет, вот увидишь!
- Ага, а если я пожелаю хорошего, а человек еще больше обозлится? – вдруг обеспокоилась Лялькина. – Вдруг он ни во что хорошее и вовсе не верит?
- Ну и пусть не верит. Ты же не для него стараешься, а для себя. Говорю тебе – желай хорошего, оно к тебе и вернется, по Закону Отражения. Это самый лучший в мире щит, ты уж мне поверь. А то сидишь, думаешь: «Вот старая, из ума выжила, сказки какие-то рассказывает».
- Я… Я не… – залепетала Лялькина, которая действительно что-то такое подумывала.
- Да ладно, я не обижаюсь, – добродушно махнула рукой бабуся. – Если б я мысли чужие слышала да еще и обижалась, давно бы рассыпалась от горя. Иногда люди такое думают, что хоть святых выноси!
- Трудно, наверное, вам, если вы все мысли слышите?
- Ничего, я привыкшая. Главное – добра желать, вот и вся наука. Так и живу.
Тут бабушке пришло время выходить, а Лялькина на следующей вышла. Шла домой и думала: что это вообще было? И что тут ложь, что правда? А может, бабуська и впрямь вовсе из ума выжила по старости лет? Но тут она спохватилась и выбросила из головы эту мысль: а что если по Закону Отражений к ней вернется, что же ей, из ума теперь выживать? Нет уж, спасибочки!
И, как назло, у подъезда столкнулась с Егоровной, местной скандалисткой, которую все соседи боялись и недолюбливали, а уж связываться с ней и вовсе избегали. Поговаривали даже, что она – энергетический вампир и живет за счет высасывания чужой энергии, и Лялькина с этим была горячо согласна. Ее – так каждый раз высасывала.
- Ага, тебя-то мне и надо! – трубно провозгласила Егоровна. – Это твоя кошка мои цветочки перекопала? Я ее на живодерню сдам! А тебя к ответственности привлеку!
Прежде Лялькина обычно замирала перед Егоровной, как кролик перед удавом, позволяла выжать себя как лимон, а потом бежала домой плакать, но тут она вспомнила науку своей старенькой попутчицы, закон отражений, и…
Егоровна сначала замерла, а потом уперла руки в боки и возвысила голос:
- Здорова, говоришь? Да ты издеваешься, что ли? С вами тут вообще рехнешься, какое здоровье???
«Чтоб ты облезла, – привычно хотела подумать Лялькина, и тут же, спохватившись, переиграла. – Чтоб ты расцвела и заколосилась!».
Мысль показалась ей такой забавной, что она даже хихикнула. Егоровна продолжала голосить, уже за спиной, а Лялькина спокойно вошла в подъезд и поднялась к себе в квартиру.
- Надо же, не пробила! – в полном изумлении проговорила она, пялясь на себя в зеркало в прихожей. – Слышь, Егоровна! Не пробила ты меня! Действует щит, действует!
На следующий день Лялькина испробовала щит на работе – и там все получилось! Начальнице Лялькина пожелала счастливого отдыха на Багамах, коллеге-змеище – хорошо оплачиваемой работы, вредному клиенту – крупный выигрыш в лотерею. К концу рабочего дня Лялькина пребывала в замечательном расположении духа. Стрелы, истекающие ядом, до нее просто не долетали!!!
А в скором времени ехала посвежевшая и помолодевшая Лялькина в автобусе, и на какой-то остановке вошла та самая бабища с сумкой, которая когда-то нанесла урон лялькинским колготкам (о боже, как давно это было!!!), зато принесла судьбоносную встречу с волшебной бабулькой. Теперь бабища прицепилась к мужчине интеллигентного вида, который попался ей под горячую руку. Мужчина бледнел, краснел и, по всему, с трудом сдерживался, чтобы не вступить в перепалку.
«Чтоб у тебя твой поганый язык отсох, старая ведьма», – Лялькина вдруг поняла, о чем думает мужчина. Э, нет, это было не дело! – «Чтоб у тебя оказался рот, полный рахат-лукума, божий одуванчик», – наспех придумала за него Лялькина и оглянулась.
- Молодой человек, идите сюда! – позвала она. – Тут место есть. А мне нужна ваша помощь. Пожалуйста!
Мужчина глянул на нее с благодарностью, как на спасительницу, и резво двинулся к Лялькиной.
- Садитесь, – пригласила она. – Зацепило?
- Еще как, – признался мужчина. – Как я не люблю таких скандальных ситуаций! Но почему-то все время в них попадаю. Прямо проклятие какое-то!
- Точно. Проклятие! Но я знаю, как его снять, – загадочно сказала Лялькина. – Вы что-нибудь слышали про Зеркало Мира? А про Закон Отражения? Как, и щита у вас до сих пор нет?
Мужчина ничего такого, разумеется, не слышал, но очень заинтересовался. И Лялькиной пришлось пригласить его на чашечку чая, поскольку уже была ее остановка. Они встретились еще раз, и еще… А что было потом – вы уж и сами догадались. Потому что Лялькина к тому времени нажелала частичкам Единого Целого столько хорошего, что это просто не могло к ней не вернуться. По Закону Отражения!
Марисоль, спасибо:))))стараюсь, вот еще одна сказка, теплая теплая полная любви:))))))
КОРЗИНКА, ПОЛНАЯ ЛЮБВИ
Посвящается моей бабушке Оле, которая недавно покинула этот мир, и всем бабушкам на свете.
Хозяйственный инвентарь обитал в сарае. Там были лопаты и грабли, ведра и метлы, котлы и коромысла – много всего. Днем все отправлялись на работы, а вечером, когда сарай закрывали, между обитателями начинались тихие неспешные разговоры.
Корзинка в разговорах старалась помалкивать. Она была уже старенькая, потемневшая от времени, в некоторых местах прутики стали тонкими и хрупкими, между ними возникли щели, а в на донышке, слева, вообще лопнули, и образовалась дырка. Корзинка очень стеснялась и поэтому не высовывалась. Но совсем незаметной оставаться не удавалось, и иной раз ей приходилось выслушивать обидные вещи.
- Ох, и поработали мы сегодня! – горделиво начинали Грабли. – Сенокос, знаете ли, горячая пора! Сено ворочать – это как на передовой! Страда, понимать надо!
- А я целый день удобрение перетаскивала, – важно включалась Лопата. – Тоже вам не фунт изюму. Один запах чего стоит!!! Вредное производство!
- А мы воду носили, и в баню, и в огород! – начинали звенеть сияющие новенькие Ведра.
- Много бы вы без меня наносили… – ворчало старое, но крепкое Коромысло, помнившее еще бабушку хозяйки. – Пустозвоны…
- А Корзинка у нас что делала? – осведомлялась Большая Дворовая Метла, сплетница и интриганка.
- Я переносила огурцы, – еле слышно отвечала Корзинка.
- Ой, ой! Переносила она! – тут же насмешливо подпрыгивала Метла. – Да из тебя уже все сыплется! Сама видела, как маленький огурчик выскочил – и между грядками спрятался. Хозяйка не заметила, а все ты виновата!!!
- Конечно, ей уже в обед сто лет, – замечали Грабли. – В таком возрасте пора на покой. Толку мало!
- Ну, это смотря из какого материала ты скроен! – возражало Коромысло. – Вот я с годами только крепчаю. А всяких лопат-ведер на моей памяти ух сколько сменилось, всех и не упомнишь!
Корзинка только вздыхала и отмалчивалась. Она и сама осознавала, что уже старенькая, и толку с нее все меньше и меньше. Она хорошо знала, что рано или поздно выходит срок любой вещи, и ее служение Хозяйке закончится. Но пока она могла что-то делать и в чем-то участвовать, она тихо радовалась. Она очень любила своих Хозяев и хотела только одного – быть полезной.
- На свалку, на свалку! – заверещали брезентовые рукавицы, в которых Хозяин занимался мусоропогрузочными работами.
- Изрубить в муку! – решительно высказался Топор.
Корзинка не обижалась: она повидала многое и знала, что каждый видит действительность в соответствии со своими жизненными принципами и предназначением. Положено топору рубить – он только об этом и думает. Привыкли рукавицы к мусору – ну что с них взять? В общем, Корзинка принимала всех такими, какие они есть. Хотя слушать такие вещи о себе было, конечно, не особо приятно.
А однажды вездесущая Метла принесла новость: Хозяева решили разобраться в сарае, выкинуть все старье и навести порядок.
- Ну, Корзинка, готовься, – зловеще пообещали Вилы. – Будет тебе кирдык. Ты-то уже на ладан дышишь, ни на что не годишься.
- Ага, видела я, как она вчера цветы носила. Земля снизу так и сыплется! Вместе с семенами, – захихикала Лопата. – Никудышная корзинка, явно подлежит списанию!
А потом пришли хозяева и действительно стали чистить сарай. Дошла очередь и до Корзинки.
- А эта старушка тебе нужна? – спросил Хозяин, протягивая Корзинку Хозяйке.
- Ой, это моя любимая корзиночка, – заулыбалась Хозяйка. – Уже старенькая, и возраст у нее ого-го какой, но вот выбросить рука не поднимается. Я с ней еще девчонкой по грибы да по ягоды ходила. А потом как славно она послужила!!! Сколько у меня с ней приятных воспоминаний связано!
- Но она же вот и прохудилась уже? – заметил Хозяин.
- Ага! Знаешь, как иногда забавно получается? Несу в ней что-нибудь, а оно – раз! – и выпадет. И потом у меня гортензии вырастают между укропными грядками, а морковка – вдруг среди левкоев вылезет. И костяника возле бани – это ее работа. А я веселюсь, это же так необычно! Ну как же я с такой старушкой-веселушкой расстанусь?
- Ох уж и веселья-то, когда все не на своих местах! – подивился Хозяин.
- А какая радость, если все изо дня в день одинаково? – не согласилась Хозяйка. – А еще… Ты знаешь, эта старенькая корзинка очень мудрая! Я с ней порою советуюсь. Если сомневаюсь, не знаю, как поступить – я ее спрашиваю. И знаешь, мне кажется, что корзинка мне мудрые решения подсказывает! Нет, правда!!!
- А знаешь что? – вдруг придумал Хозяин. – Если тебе твоя корзинка так дорога, давай мы ее на легкую работу определим? Ну, как заслуженную пенсионерку!
- Это как же? – заинтересовалась Хозяйка, прижимая к животу свою любимую корзинку.
- А вот скоро у нашей кошечки потомство ожидается. Давай мы в корзинку мягких тряпочек постелем, и пусть там наша Муська со своим выводком обитает.
- Ой, здорово! – обрадовалась Хозяйка. – Как ты до этого додумался?
- Сам не знаю. Может, корзинка твоя надоумила?
- Очень может быть! Она такая… Хорошо, что ты так придумал. Конечно, возьмем ее в дом! От этой старушки теплом веет…
И Корзинку унесли с собой. А остальные еле-еле дождались, когда сарай закроют на ночь. Вечером сарай просто гудел, как растревоженный улей.
- Подумать только!!! Взяли в дом!!! – возмущалась Совковая Лопата. – Меня вот ни разу в дом не брали, хотя я тружусь, как ломовая лошадь. Несправедливо!!!
- А нас брали, а нас брали! – изо всех сил бренчали ведра. – А мы-то в дом вхожи!
- Не больно-то хвастайтесь, может, пару раз в сенях и были, – осадили их Грабли. – В доме свои ведра есть, чистые!
- Нет, но Корзинка-то! Смотрите, как втерлась в доверие! – подрагивала в праведном гневе Метла. – Ее уже на свалке заждались, а она… На пенсию! Ну надо же! Старая, дырявая… За что ей такое счастье?
- Может быть, потому что она все больше молчала? Не помню, чтобы оно о ком-то слово плохое сказала, – припомнило Коромысло.
- А еще добрая была, жалела нас, и советы давала, если спросишь, – подхватили Рукавицы.
- Ага, она была работящая и невредная, – согласились Вилы. – Чего уж там говорить, трудилась себе тихо, никогда не жаловалась, никому не завидовала…
- В общем, повезло! – завистливо сказала Метла и спряталась в углу – переживать.
… А дома в старой корзинке, помытой и просушенной, уже с довольным мурчанием обосновалась кошка Мурка, и Хозяйка с улыбкой смотрела на корзинку, которая, казалось, распространяла вокруг себя мягкий уютный свет, и от него на душе тоже становилось радостно и светло.
Жил на свете человек, которому в детстве не додали Любви. Так бывает: родители главный подарок сделают – жизнь дадут, а на остальное нет у них ни сил, ни времени, ни умения. А человек, вместо того, чтобы свою собственную любовь взращивать, стал на родителей сердиться да обижаться.
Ну, как известно, на сердитых воду возят, а того, кто обижается, всяк обидеть норовит. Так и вышло с человеком! И решил он, что Мир к нему несправедлив, а люди – злые. Ясное дело, это сразу на его жизни отразилось: его вновь и вновь обижали и недодавали еще и еще, раз за разом. Он вроде со всей душой – а ему туда плюют. Больно! И тогда закрыл он сердце на три замка, а ключи выбросил. Решил, что и так проживает.
Только без Любви жить никак нельзя, она ведь источник благодатный, питающий, силу дающий. Вот и человек – живет, хлеб жует, на хлеб зарабатывает, а радости никакой, потому что и вокруг него сплошной вакуум, и в душе сосущая пустота. Да и кому захочется долго стучаться в закрытую дверь, если сердце на замке???
Вот и стала у него Душа засыхать, потому что не хватало ей живительной Любви. И вырвался у него однажды крик души:
- Чем так жить, так лучше и вовсе не жить! Чахну, погибаю! В душе все пересохло, растрескалось, коркой покрылось – ровно пустыня безводная. Жизнь, за что ж ты меня так?
И услышал он голос Жизни, ответила она:
- Неиссякаемый Источник Любви у каждого в сердце помещается. Что ж ты из него не черпаешь, Душу свою не питаешь?
- Так сердце мое закрыто, на три замка заперто.
-Ну так отомкни его, распахни – и будет тебе счастье.
- Да как я его распахну, если уж и не помню, куда ключи забросил? Заржавело там все, мхом покрылось…
- А кроме тебя, никто этого сделать не сможет.
- Но как быть, куда идти, где теперь эти ключи искать?
- Ищи, и обрящешь, – пообещала Жизнь. – В душу себе загляни – там все разгадки.
Вот человек сидит и думает – как это в душу себе заглянуть? Вдруг вспомнил – говорят же, что глаза – зеркало души. Подошел он к зеркалу и глянул себе прямо в глаза. И сам ужаснулся: пустые они, несчастные, потухшие. Да разве ж он такой на самом деле? Ну ничего себе – в душу заглянул! Всматривался он, всматривался – и вдруг, словно в колодец, провалился туда, в глубину,
И увидел человек, что стоит он посреди бесплодного пустыря, на котором ничего хорошего не растет, только сорняки чахлые сквозь растрескавшуюся землю пробиваются. Поодаль камень большой, а на нем птица, и глаза у нее мудрые и печальные.
- Ну ничего себе попал! – почесал в затылке человек. – Куда ж податься, в какую сторону идти? Или так и погибну на этой пустоши? Где искать-то?
Тут молвит ему птица человеческим голосом:
- Что потерял, человече? Я Птица Вещая, ты спроси, если знаю – помогу.
- Здравствуй, Птица Вещая! Помоги, благодарен буду. А ищу я ключи. Было дело, запер я свое сердце на три замка, а ключи выбросил. И теперь не могу черпать из Неиссякаемого Источника, недоступен он для меня.
- Решил, значит, найти? Сам додумался али надоумил кто?
- Жизнь подсказала.
- Ну, считай, любит тебя жизнь! Потому как знаю я, где три ключа сыскать, и дорогу показать могу. Я полечу – а ты за мной иди. Да смотри, не отставай!
И пошел человек за Вещей Птицей. Долго ли, коротко ли, а вывела она его к горе, а из горы три ключа бьют, озерцами разливаются.
- Пришли, – говорит птица. – Здесь они, твои ключи.
- Ты что, чудо пернатое? Я ж не те ключи имел в виду, а другие, которыми замки открывают!
- Так и я о том же. Имей в виду: не простые это ключи, а сокровенные, первозданные. Они с человека всю скверну смывают, грязь растворяют, душу очищают. А ключи от твоего сердца – глубоко ты их забросил, теперь они тут, в этих вот озерах, на самом дне. Надо тебе в каждое озеро занырнуть и ключики-то достать. Вот тогда и отомкнешь свое сердце! Если, конечно, не побоишься прыгнуть…
Подошел человек, присмотрелся – и правда, не простые ключи из горы бьют. В первом вода студеная, аж льдом подернулась; во втором – горячая, паром исходится; только в третьем – хорошая вода, ни холодная, ни горячая, в самый раз.
- Вот в этом искупаюсь, – решил человек, да Птица Вещая крылом взмахнула, его остановила.
- Не бывает старости прежде молодости, не родит земля, пока семя не посажено. Три Ключа – три источника волшебных. В первом – вода мертвая, во втором – живая, а в третьем – исцеляющая. Если во все три по очереди окунешься – тогда будет толк, а если какой пропустишь – ничего у тебя не выйдет, все как было, так и останется.
- А зачем же мне, живому, в мертвую воду сигать?
- А чтобы оставить там весь твой прошлый опыт горький, всю твою планиду несуразную. Похоронить их в Мертвом Ключе да и крест на том поставить.
- Как так – опыт похоронить??? Разве не для того мы его набираем, чтобы помнить да использовать?
- Эх, человече, не о том опыте ты говоришь. Тот, что полезный для тебя – он в сердце, он живой. А все обиды, печали да огорчения мертвым грузом на сердце лежат, белый свет застилают, ко дну тянут. Ты и думать о них избегаешь, потому что больно, и бросить не решаешься, потому что жалко. Это – мертвая энергия, от нее и настроение похоронное бывает. Так хорони, не жалей – а не то камни эти тебя самого под собой похоронят! Очисти место в душе для хорошего!
… Перекрестился человек, выдохнул, да и кинулся с размаху в ледяной ключ. Сковало его сразу холодом лютым, и сам он почувствовал себя мертвецом. Камнем ко дну пошел, увидел свою жизнь, словно со стороны: вроде сидит он посреди жизни весь угрюмый да насупленный, так и ждет, кто в него камень бросит. А мимо люди идут, и у некоторых камень за пазухой виднеется. Так вот они как завидят его – словно магнитом притягиваются, камень свой быстренько достают и в него бросают, а он ловит да к себе в душу складывает. Там уж глыба целая накопилась, да что там глыба – скала монолитная!!! И фундаментом у нее самая первая обида и самая большая – на родителей. Пригляделся – под скалой вроде как ключ лежит, красивый такой, резной. Только он к ключу потянулся – скала на него сверху наваливаться стала, давить и ко дну прижимать.
- Нет! Не хочу! – закричал он, и в рот к нему ледяная вода хлынула.
И так жить ему захотелось!!! Закашлялся, забился, руками и ногами засучил, да только груз на душе подняться не дает, вниз тянет.
- Не хочу больше камень на душе носить!!! – завопил он из последних сил. – Простите меня, люди добрые, больше в жизни ни на кого не обижусь! Простите меня, батюшка и матушка, что вас осуждал! Не нужны мне больше обиды, не хочу я их помнить! Ставлю на них крест!!!
- Тихо, не кричи ты так, выплыл уже, – услышал он голос.
Открыл глаза, смотрит – сам он на бережку лежит, отдышаться не может, а рядом Птица Вещая, глаз насмешливо скосила.
- Ох, думал, вот и смерть моя пришла, – с удивлением сказал он, руки-ноги пробуя.
- Да так оно и было, – кивнула Птица. – Утонул ты в обидах да осуждении, да вовремя спохватился, простил всех и отпустил. Скинул свой груз многолетний!
- И правда, на душе легче стало, – подтвердил человек. – Вроде как пусто там даже, аж непривычно…
- Пустоту любовью заполнять надо, – проговорила Птица Вещая. – Ты ключ-то положи, не бойся, не отберут…
Глядит человек – а в руках у него и правда ключик каменный, узорчатый – тот, что глыбой придавлен был. Успел, значит, ухватить…
- На шею повешу, – решил человек. – Это ж ключик от сердца моего, не хочу с ним больше расставаться. Пойду второй ключ добывать. Это мне вон в тот кипяток прыгать надо?
- Вестимо, – подтвердила Птица. – Это Ключ тоже не простой, он тебя от суеты-маеты вылечит, кипятиться по пустякам отучит.
- Сварюсь ведь, – засомневался человек.
- Так ты ж и в жизни такой, – саркастически каркнула Птица. – То носишься, как ошпаренный, то плетешься, как вареный. Так что тебе не привыкать! Прыгай, хуже не будет.
Собрался человек с духом и прыгнул в ключ второй. Обожгло его так, что мигом все мысли из головы выскочили. Зато перед глазами картины жизни его пронеслись. Увидел он, как на бегу да в запарке любовь проморгал, друзей растерял, счастье не заметил. Вроде все куда-то бежал да что-то делал, чего-то добивался и о чем-то пекся, а к чему и зачем – неведомо. Зато тех, кто к нему тянулся – оттолкнул, тем, кто его любил – не поверил, тому, кто в помощи нуждался – не помог. Это потому что сердце свое от людей закрыл. Такую вот печальную картину он узрел. И ключ, ключик перламутровый на дне – тоже увидел. Лежит себе тихо в раковине-жемчужнице, всеми цветами радуги переливается.
И подумал человек: «Господи, прости меня! Те дары, что ты мне предлагал, я и не заметил. А то, за чем стремился – вроде как и не нужно мне. Не мое оно, чужое! Морок это был, наваждение. Так жизнь мимо и прошла. Эх, если бы сначала начать! Уж я бы знал, что главное мое сокровище – в сердце сокрыто…
- Так открой же его, – подсказал чей-то голос, – не поздно еще…
И в тот же миг почувствовал он, что словно кто-то ему в руку что-то вложил. А в следующий миг ощутил, что уже на берегу, а в руке у него – ключ перламутровый.
- Красивый какой, – прошептал он.
- Такой же, как сердце твое, – сказала Птица Вещая. – Ты его в скорлупу упаковал, створками закрыл, на самое дно закинул, чтобы боли не чувствовать. А с ним и жемчужину свою, что душу красивой делает. Но без боли жизни не бывает, человече. Да вот только боль – оборотная сторона радости. Не бойся открывать свое сердце. Тогда все жемчужину твою увидят, и народ к тебе потянется.
Приладил человек и этот ключик на шнурок, повесил себе на шею. Смотрит – а руки у него разгладились, кожа новая, розовая, как у младенца.
- Это с тебя старая заскорузлая шкура слезла, а новая кожица наросла, – объяснила ему птица. – Тонкая она, чувствительная. Чужую боль как свою чувствует, зато и чужую радость как свою принимает. Будет у тебя стимул радость окружающим дарить, чтоб и самому хорошо было.
- Понял я это, Птица Вещая. Буду теперь по-другому жить, во всю ширину души, не стану боли опасаться. А третий ключ, выходит, в этом источнике?
- Похоже, так.
- Ну, тут-то все просто, – обрадовался человек. – Здесь вода ни холодная, ни горячая – в самый раз. Сюда я и сам с удовольствием запрыгну!
- Не торопись с выводами, – заметила Вещая Птица. – Это ключ не простой – Исцеляющим прозывается. Он самый главный и есть. Да только в него окунаться надо после первых двух, тогда польза будет.
- Ну, с Богом помолясь! – и человек нырнул в третий источник.
Хоть вода в нем и была ни холодной, ни горячей, а только дух у него сразу перехватило, потому как закрутило его, завертело, темнота отовсюду навалилась, и почувствовал он, что тонет, на части рассыпается в этой тьме кромешной. И не поймет он уже, где верх, где низ, и где он сам – стал он маленьким-маленьким, как молекула в Мироздании, закружился, поплыл в никуда… И вдруг его зрение вроде как переключилось – увидел он, что кругом много-много таких же, как он, молекул, и каждая летит по своей траектории, соединяются, снова разбегаются… А вместе так красиво получается! Вроде бы как музыкальная шкатулка перед ним, где всякие винтики-шестереночки, по отдельности – просто детальки, а все вместе – музыка чудесная. И посередине всего этого видит он ключ. Большой такой, золотой. Вроде как этот ключ тут самый главный, всю музыку заводит. Рванулся он к ключу – и вдруг ощутил себя частью Единого Целого, где все меж собой связаны, все вроде сами по себе, но в то же время и вместе, потому что у каждого своя задача, а в целом – гармония и божественное совершенство.
- Господи! Вижу тебя! – вдруг уразумел он. – Ты – это все мы, только вместе…
- И я тебя вижу, сынок, – отозвался Господь. – Ты важная и нужная частичка Мироздания. Лети и свети! И знай: ты мне нужен, без тебя никак, без тебя картина мира неполной получится. Знаешь, как всем этим управлять рудно? Ты вот встань сам на мое место, попробуй!
И вдруг ощутил себя человек тем самым Ключом Золотым, и на миг открылись перед ним все тайны Вселенной, все механизмы и взаимосвязи, и понял он, что каждый – центр своей Вселенной, и одновременно каждый – ключик, который ее заводит…
Вынырнул человек, воздух ртом хватает, вспоминает, как дышать, потому как прикоснулся он к тайнам бытия, которых доселе не знал и не задумывался даже.
- Ну что, человече, исцелился? – спросила его Птица Вещая.
- Сам не пойму, – признался человек. – Я думал, исцеление – это когда после болезни выздоравливаешь.
- Так ты и выздоровел, – утешила его Птица. – Чтобы исцелиться, надо целостность почувствовать. Когда ты один против всего мира обороняешься – где ж тут здоровья хватит? А когда частью мира станешь, с ним единым целым себя ощутишь – тогда и будет тебе полное и целостное счастье.
- Благодарю тебя, Птица Вещая, – поклонился человек. – Научила ты меня уму-разуму. Спасибо, что показала три Ключа целебных!
- А где ж ключ последний, золотой? – спросила Птица. – Неужто не взял?
- Взял, – засмеялся человек. – Тут он, в сердце у меня. Отворил я свое сердце-то. Теперь там три ключа хранить буду, чтобы не забыть да не потерять.
- Ну, тогда оглянись!
Оглянулся человек – а пустыни безводной больше нет: из земли повсюду уже травка зеленая лезет, цветы расцветают. А из скалы забил новый источник, искрится, журчит, брызгами рассыпается.
- Источник Живительной Любви! – сразу понял человек. – Так вот чем душа напитывается! Господи, красиво-то как!!!
- Оно конечно, когда душа расцветает – всегда так и бывает. Благодать! Посмотри, какой ты сам-то красивый стал, – предложила Птица.
Глянул человек в воду – а он там стоит и впрямь красивый, как богатырь былинный: взгляд прямой, плечи расправлены, улыбка широкая, в глазах – искорки, на устах – смешинки. Вот смотрел он, смотрел – и вдруг понял, что стоит он дома, перед зеркалом, и в глаза себе смотрит. Только раньше он в зеркале видел себя замученным и несчастным, а сейчас – стоит счастливый человек, сильный и радостный.
И пошел он в жизнь с распахнутым сердцем, в котором не было больше ни обид, ни страха, ни печали. Пошел, чтобы умножать радость и руководить своей Вселенной, потому что если не он – то кто же?
А три ключа так и остались с ним навсегда: ведь если кто-то один раз их найдет, то никогда уж не потеряет.
Дата: Воскресенье, 04.09.2011, 23:33 | Сообщение # 12
Сообщений: 1352
Статус: Медитирует
ДЕТСКИЙ САД – сказка от Эльфики Сказка для тех, кто мечтает зачать, родить и взрастить ребенка.
На Небесах есть разные слои. Самый чудесный из них – Седьмое небо. Вообще-то это курортный слой, где Ангелы проводят отпуск и выходные. Там полная нирвана и виды неземной, то есть совершенно небесной красоты. И есть на Седьмом Небе такой особенный уголок, который называют «Детский сад». Это место, где Души, которым предстоит воплотиться на Земле, проходят курс подготовки. Понятно, почему Детский Сад разместили именно в этом слое: Душам предстоят на Земле разные испытания, и им надо набраться сил и хорошенько отдохнуть.
Молодой Ангел, только что закончивший Академию Ангелов, стоял у Врат Детского Сада и ждал, пока его пропустят внутрь. Ангел был совсем свеженький, лучезарный, и оперение его было такими белоснежным, что вызывало умиление. Он стоял возле сторожевого облачка, которое служило входом, и с нетерпением потряхивал крыльями. Наверное, так переминался бы с ноги на ногу земной человек.
Наконец из облачка высунулась физиономия другого Ангела.
- Давай, залетай! Работы невпроворот, а он завис тут! – пригласил его местный.
Ангел аккуратно вошел в облачко и оказался на Той Стороне – в Детском Саду.
- Ну, будем знакомы! Я – Ангел-Завхоз №5, – представился Ангел. – А у тебя, небось, первое назначение? Педагогический факультет заканчивал?
- Да, педагогический. Первое, – слегка смутившись, ответил Ангел. – Но я быстро всему учусь!
- У нас тут все быстро всему учатся, – сообщил №5. – Тебе присвоен номер 123. Это для отметки в Небесной Канцелярии. А так мы все здесь друг друга земными именами называем. Чтобы Души заранее привыкали. Имена чаще всего берем из человеческих мультиков, так прикольнее. Меня зовут Матроскин. Это потому что я хозяйственный. А тебе какое имя нравится?
- Имя? Не знаю, я как-то не думал, – совсем стушевался Ангел.
- Так. Стоп! Начинаем изучать Правила. Первое правило: не смущаться! – строго сказал Матроскин. – У нас тут Души – уже почти как земные дети. Будешь смущаться – не станут уважать. Понятно?
- Понятно, – сказал Ангел. – Можно, я буду Федор Константинович?
- А чего ж. Можно! – разрешил Ангел-Завхоз. – Только отчество длинновато. Давай пока будешь дядя Федор? Не против?
- Да нет, не против, нас в Академии с этим мультиком знакомили, я его тоже люблю, – обрадовался Молодой.
- Ну так вот, дядя Федор, твоя задача – поскорее ознакомиться с нашими реалиями и приступить к непосредственной работе с Душами. Я – твой Наставник на первых порах. Задавай вопросы, буду отвечать.
Над головами тяжело пролетел крупный Ангел, волокущий увесистый сверток.
- Это он куда? – спросил новонареченный дядя Федор, провожая несуна взглядом.
- Это из группы Аистов, Душу на воплощение сопровождает.
- Аистов? – удивился молодой.
- Ну да. У каждой Души есть сопровождающий Ангел. Они выносливые, тренируются все время. Крылья в спортзале качают. Их задача – доставить Душу на Землю. Люди иногда видят Ангелов, но поскольку в мистику не верят, то принимают за таких больших птиц – водятся на Земле, называются аисты. Ну вот и мы их Аистами кличем.
- А я чем заниматься буду? – поинтересовался дядя Федор.
- Ты не торопись, присматривайся пока. Потом сам решишь, к чему душа больше лежит. Ну, полетели.
Детский Сад очень впечатлил молодого Ангела. Здесь было много Душ, которые занимались самыми разными делами. Одни за партами под руководством Наставников занимались изучением каких-то предметов. Другие, разбившись на группки, что-то живо обсуждали. Третьи танцевали странные танцы со сложными замысловатыми фигурами. Четвертые сидели поодиночке и работали на небольших ноутбуках. Пятые просто спали, а над ними парил Ангел.
- Что они делают? – спросил Ангел-Федор, крутя головой направо и налево.
- Как что? Проходят подготовку, – пояснил завхоз Матроскин. – Во-первых, надо хорошенько выучить свой сценарий. Они же при воплощении все забудут, так что надо, чтобы сценарий был накрепко впечатан в подсознание. Вон, видишь тех, которые спят? Над ними Ангел-Наставник сценарий читает, общую схему. Обучение во сне, очень эффективно. Потом детали с каждым индивидуально доработают.
- А вон те, за партами?
- А эти на уроках сидят, основные предметы учат. Ну там, Основы Мироздания, Социальные Отношения, Механизмы Познания, и все такое прочее. Те, которые в группах – дискуссии ведут, научные подходы отрабатывают. С ноутбуками – ну, это понятно, сценарии себе пишут. Которые танцуют – Танец Душ осваивают.
- А сколько времени они тут на подготовке? – продолжал вникать дядя Федор.
- А сколько придется, пока не подберут им подходящий вариант воплощения. Ну, это уже спецы делают. Мы сейчас как раз туда отправляемся.
Завхоз свечкой взмыл вверх, молодой – за ним.
Пока летели, Матроскин продолжал экскурсию.
- Вон, видишь группу – где Души в синем? Это экспериментальная группа, будущие дети Индиго. Наш спецназ, можно сказать! Проект самого Творца – их для спасения цивилизации готовят. Там дальше еще круче спецгруппа есть, но она совсем уж засекречена, когда допуск получишь – сам узнаешь. Про Индиго вас информировали?
- Да, конечно. Дети-взрослые, обладают сверхспособностями, большей частью латентными, в ядро заложены целеустремленность, самоуважение, любовь к родной планете. Часто являются наказанием для родителей, – отрапортовал Федор.
- Ага, правильно, – одобрил Матроскин. – Они призваны восстановить способность землян уважать друг друга и вести конструктивный диалог. Сверхзадача – сохранить планету и человечество. Ну, ты потом с ними на практике познакомишься. Ребята – прелесть, умницы, выдумщики, таланты, с ними не соскучишься.
- А это что? – в ужасе шарахнулся дядя Федор от площадки, где Наставник порол Душу широким солдатским ремнем. Душа дергалась и верещала. Остальные Души тоже не скучали: кто дубасил друг друга почем зря, кто отрывался на неодушевленных предметах.
- Ну, милый мой, ты что же? Это особенная группа. Эти Души выбрали сценарий, где в семьях к ним будут применять насилие разного рода. А они должны сохраниться, не разрушиться, и при этом еще увеличивать в себе Любовь. Сейчас вот у них практические занятия.
- Ничего себе, – пробормотал молодой Ангел. – Да, многое у нас в педагогическом надо менять. Теории выше крыши, а практики вот маловато.
- Да, мобильности и на Небесах не хватает, – согласился завхоз Матроскин. – Кстати, правило №2: ничему не ужасаться. Все, что здесь происходит – часть обучения, им же на Землю скоро, а там мало не покажется. Как говорится, в ученьи трудно – легко в бою!
- Понятно, – ошеломленно выдохнул молодой Ангел.
- Снижаемся! – скомандовал Завхоз. – Прилетели. Это наш офис. Здесь утверждают сценарии и подыскивают оптимальные варианты родителей и воплощения. Ну, я тебя здесь оставляю – сейчас тебе сотрудники пресс-конференцию забабашат в лучшем виде. Они здесь до новичков жадные!
Завхоз сделал ручкой и снова взмыл в небесную высь.
А вокруг уже собирались заинтересованные сотрудники офиса.
- Здравствуйте, я №123. То есть дядя Федор. Будем знакомы.
- Да что ты, старик, мы тут без церемоний, – подбодрил его Ангел с голубоватыми крыльями. – С прибытием! Я №57, по-местному Кай, я здесь старший. Вопросы уже есть?
- Много, – признался Федор. – Не знаю даже, с какого начать.
- Тогда смотри сюда. Вот на эту карту. Видишь желтые точки? Это все возможные варианты помещения Души в мамочку – для вынашивания, пока формируется тело. То есть, собственно, эти точки – все женщины Земли детородного возраста. Зеленые – те, кто уже избран для Материнства и скоро получит ребенка. Красные – те, кто еще не готов, но в принципе матерью быть может после определенной подготовки. Синие – те, кто уже реализовался как мать. Черные – заблокированные. Здесь все понятно?
- Нет, не все. А как вы определяете, кто готов, а кто еще нет? – всматриваясь в карту, спросил Ангел.
- Ну, у нас для этого целый отдел аналитиков сидит, – пояснил Кай. – Они учитывают все параметры, сопоставляют желания мамочки с желаниями Творца. Ну, и со сценариями Душ, которые очереди на воплощение ждут.
- А что значит «заблокированные»? – разглядывая черные точки, спросил дядя Федор.
- Ну вот если женщина активно не хочет иметь ребенка. Или организм нездоров, не годится для вынашивания и родов. Или ее Душа не готова. Ну и по особому списку Творца. Тогда мы детородную функцию блокируем – кому временно, а кому и навсегда.
- А что значит «душа не готова»? – продолжал допытываться дядя Федор. – И что это за особый список Творца?
- Про особый список Творца я расскажу, – предложил скромный Ангел, сидевший в сторонке. – Меня зовут Белоснежка. Так вот, в целом все женщины призваны воспроизводить род человеческий. Но иногда Творцом для женщины запланировано другое Предназначение. Тогда она остается бездетной либо получает Особенного Ребенка, и у нее есть выбор: или всю жизнь грустить и обижаться на Сценарий, или посвятить свою жизнь Великому Служению.
- О, благодарю, Белоснежка! Я понял! Нам в Академии рассказывали про Мать Терезу и ее Великое Служение, – воскликнул дядя Федор.
- Да, ты правильно ухватил суть дела, – подтвердил ангел с красивым именем Белоснежка. Всю силу своей нерастраченной любви такие женщины могут посвятить людям. Например, особенным детям. Или брошенным детям. Или тем взрослым, кто нуждается в заботе. Или животным. Или растениям. И все эти Женщины занесены в особый Список Творца.
- А что значит «душа не готова?», – вспомнил Федор.
- Разрешите представиться, отдел подготовки Материнских Душ, Ангел Кот Леопольд, – изящно представился длинный тощий Ангел со встрепанными крыльями. – Понимаешь, это глобальная проблема. Мы с ней давно бьемся. Ты помнишь, в чем замысел Творца в отношении Родителей?
- Ну конечно, это же основы! – удивился дядя Федор. – Родители предназначены для того, чтобы обеспечить земное воплощение Души в теле ребенка, создать безопасные и комфортные условия для взращивания, способствовать выявлению и развитию природных наклонностей и талантов ребенка, обеспечить пространство дл личностного роста, и в определенное Сценарием время выпустить Дитя в самостоятельную жизнь.
- Ну, теорию ты знаешь на «5», – похвалил Кот Леопольд. – А вот на практике – это же ужас просто! Вот представь: родители еще до рождения ребенка уже распланировали его жизнь: чем он будет заниматься, что читать, куда пойдет учиться, какую профессию получит. Какое там пространство для личностного роста! Какие там природные наклонности! У ребенка задатки Великого Механика, а его с ремнем заставляют играть на скрипке. Или, наоборот, ребенок может стать великим музыкантом, у него Душа поет, а родители с пеленок готовят его к военной карьере, чтоб династия не прервалась.
- Да, проблема! – посочувствовал дядя Федор.
- И еще какая! – подхватил Кот Леопольд. – Вот мы и занимаемся подготовкой Материнских Душ. Чтобы хоть как-то вспомнили истинный замысел Творца. Эти люди так умеют все запутать! Дети просто не хотят, чтобы их собственный Сценарий так беспощадно ломали. И не соглашаются идти к таким родителям.
- А разве Души могут отказаться от воплощения? – удивился дядя Федор.
- Раньше, вообще-то, не разрешалось. Пришло время – изволь, воплощайся. Рождаемость тогда была на высоте. В то время даже лозунг был: «Родителей не выбирают». Но ничего хорошего из этого не вышло. В прошлом веке Творец затребовал статистику – и ахнул. Уровень родительской агрессии зашкаливает. Диаграмма Свободного Развития Природных Наклонностей – хоть плачь. Страхов в детях – намного выше предельно допустимой нормы. В людях иссякает Любовь, никакой Безусловности. Дети должны соответствовать представлениям родителей, а если не соответствуют – детей гнобить начинают, психику ломать. Дети сами вырастают с подсознательной ненавистью к тиранам и мучителям. А Тираны и Мучители у нас кто?
- Родители? – недоверчиво предположил дядя Федор.
- То-то и оно, – вздохнул Кот Леопольд. – Уж мы им внушаем, внушаем: «Ребята, давайте жить дружно!». Но не слышат нас, не слышат! В общем, в прошлом веке Творец увлекся идеей демократии и пересмотрел Инструкцию. Теперь Души имеют право выбирать и могут оставаться здесь, в Детском Саду, пока мы не подготовим Родителей.
- А еще дети не спешат рождаться, если родители могут быть для них опасны, – добавил Ангел с очень печальными глазами. – Я Ангел Умка, тоже из Отдела Подготовки.
- Как это – родители «опасны»? – спросил совершенно загруженный информацией дядя Федор.
- Прием наркотиков, алкоголя, курение – опасно для будущих детей, – стал перечислять Ангел Умка. – Идеализации любого рода – очень опасны для детей. Негативные эмоции: обиды, претензии, страхи, злоба, ненависть, депрессии – смертельно опасны для детей. Если мамочка склонна ко всему этому – есть опасность искажения, тело или разум могут получиться с дефектами. А кому охота тело с дефектами? Вот ждут мамочки очереди там, на Земле, а Души воплощения – здесь, в Детском Саду. И не получается у них Любви, пока мы с родителями хорошенько не поработаем.
- Да, интересно тут у вас! – восхищенно сказал дядя Федор. – Такие сложные задачи решать приходится!
- Это еще что, – довольно улыбнулся явно польщенный Кай. – Ты еще наши спецпроекты не видел. И Книгу Благодарностей не читал. Ну да ладно, не все сразу. А сейчас хочешь на собеседование?
- Хочу! А что за собеседование? – поинтересовался дядя Федор уже на лету.
- По подбору родителей. Интересная штука, знаешь ли! Ну, сам увидишь.
Собеседование на Седьмом Небе происходило в местечке под названием Райский Уголок. Щебетали экзотические птицы, порхали радужные бабочки, в зеленой траве стрекотали цикады. То тут, то там на травке сидели, стояли и лежали Души, ожидающие воплощения на Земле. А под Древом Познания был установлен длинный стол, за которым расположились несколько сотрудников Отдела Воплощения. Вид у них был слегка усталый и даже очумелый. На вновь прибывших никто не обратил внимания. Шла беседа с очередной Душой.
- Ну ты что, уже в третий раз от воплощения отказываешься! Ты что, до пенсии в Детском Саду кантоваться будешь?
- Придется, так и буду, – сердито сказал Душа. – Я что, виновата, что ли? Мне по сценарию надо родиться в России, в семье бывших рокеров, ныне увлекающихся йогой и икебаной. Уже сложности при подборе! Ладно, вроде подобрали семью. Так они хотят только и исключительно мальчика. А я по сценарию девочка, и без вариантов! Мне что потом, в трасвеститы подаваться? Или пусть их как следует готовят, или уже подбирайте мне другую семью.
- Ладно, иди. Передаем в Отдела Подготовки Материнских Душ. С ума они там посходили с этим полом! Какая на фиг разница??? Ребенок же!!! Живая Душа!!! Следующий!
- Я здесь, – подлетела к столу очередная Душа. – Готова к воплощению, родители супер, в Сценарий все вписывается, только они поссорились конкретно и спят теперь в разных комнатах.
- Ну, это не беда, – облегченно вздохнули по ту сторону стола. – Закажем Амурчиков, они свое дело туго знают. Пара стрел – и ты родился. Иди, сдавай ноутбук на склад. Завтра и воплотишься.
- Ураааа! – со свистом сквозанула счастливая Душа. Остальные проводили ее Полет завистливыми взглядами.
- А нам мама рождаться не разрешает! – наябедничала следующая. – В смысле не моя мама, а мама моей мамы. Она вслух ничего не говорит, а внутри боится: что люди скажут? У меня-то по сценарию мамочка молодая, незамужняя, на втором курсе учится. А моя мама боится свою маму расстроить.
- Так, какие будут предложения? – строго спросил главный Ангел за столом?
- Предлагаю обходной маневр, – придумала другая. – Создаем нашему объекту какое-нибудь заболевание. Хоть гастрит, например. Отправляем лечиться на курорт. К морю. А там знакомим с моряком дальнего плавания. Охи, вздохи, бархатные южные ночи, поцелуи при луне… Непреодолимое влечение… Мама далеко… А через 9 месяцев родится ребенок, зачатый в Свободной Любви!
- Предложение принято! Но потребуется время на создание гастрита и мотивации на курорт. Так что, Душа, потерпи еще немного, скоро уже. Следующий!
- Я следующий. Готова воплотиться хоть сейчас. Сил уже нет ожидать, – подлетела следующая Душа.
- Так, у тебя здесь нюансы. Вот смотри: в твоей семье одни женщины: мама, бабушка и тетя. Они тебя будут любить безумно, шагу не дадут ступить. Будут оберегать от всех бед и напастей. Пылинки с тебя будут сдувать! И от такой удушающей любви есть большой риск развития у тебя астмы. Вероятность – 90%. Ты как?
- Я готова, – тихо сказала Душа. – Пусть астма, я приспособлюсь. Но они так нуждаются во мне, так зовут меня… Им нужна моя Безусловная Любовь. Им без меня плохо… И я понимаю: они уже никогда не будут другими. Но они хорошие! Я готова принести в жертву свое здоровье, лишь бы мы поскорее встретились.
- Тогда – сегодня, – принял решение Ангел. – Мы уважаем твое осознанное Решение. Ты воплощаешься.
Душа воспарила ввысь, а остальные с почтением смотрели ей вслед. Выбор Жертвенной Любви – очень непростой, но каждая Душа имеет право на свой Путь.
- Ну, теперь я, – объявилась следующая Душа. – Мне подобрали замечательных родителей. Они меня хотят и ждут. И я в принципе готова.
- Так в чем же дело? – поторопил Ангел.
- Дело в том, что я – Индиго. На очень высоких вибрациях. А они – на гораздо более низких. И если я приду сейчас, я начну их разрушать. А я не хочу, я ведь их уже люблю.
- Самый действенный способ повышения вибраций – молитва, – сообщил Главный Собеседователь. – Пусть молятся, и воздастся им!
- Да у нас папа – бизнесмен-атеист, – извинилась Душа. – Он вообще-то хороший, но уж что поделаешь…
- Запишите: внушить мамочке молиться день и ночь, каждую свободную минутку. Если будет мало – устроить папе шоковую терапию. Аварию там, что ли… или тяжелую болезнь. Чтобы поверил и сам молиться начал.
- Ничего себе! – шепнул дядя Федор. – Жестоко…
- А куда деваться? – пожал плечами Кай. – Вибрации повышаются или осознанно, или насильственно. Как говорится, «не хочешь – заставим, не можешь – научим». Душе-то давно воплощаться пора! А наша задача – сохранить как Душу в Ребенке, так и Родителей. Усекаешь?
- Усекаю, – задумчиво сказал дядя Федор. – А неудачи бывают?
- Да бывают, куда же от них деться, – слегка увял Кай. – Когда дети умирают, знаешь как трудов совместных жалко? Но если у них не получается резонанса, Души покидают Тело, чтобы вернуться в Детский Сад, восстановиться и потом попробовать еще раз. В другое время, в другом месте, с другими родителями.
- А что должны делать Родители, чтобы ребенок захотел к ним прийти? – продолжал допытываться любознательный дядя Федор.
- Да все просто на самом деле. Если родители заранее любят ребенка таким, какой он получится – это Безусловная Любовь. Если они заранее простили ему все недоразумения и сложности в их будущих взаимоотношениях – это Безусловная Любовь. Если родители приняли решение не навязывать ребенку своих взглядов, а давать варианты выбора – это Безусловная Любовь. Если они заранее уважают в ребенке Личность – это Безусловная Любовь. А туда, где живет Безусловная Любовь, дети стремятся сами.
- Так просто? И так сложно… – задумался молодой Ангел.
Откуда ни возьмись материализовался завхоз Детского Сада – ангел Матроскин.
- Ну что, новобранец? Ознакомился?
- В общих чертах, – тряхнул крылом дядя Федор. – Столько всего… В Академии нам об этом не рассказывали.
- Не дрейфь, Ангел! Постигнешь наши премудрости. Не боги горшки обжигают.
- Матроскин, а можно один вопрос? – неуверенно начал дядя Федор.
- Можно, и даже не один! – бодро разрешил Матроскин.
- Я сегодня немного испугался. Столько несостыковок… То родители не готовы, то дети не хотят… А вдруг прервется род человеческий?
- Ну ты даешь, Федя! – оглушительно захохотал Матроскин. – А мы-то с тобой здесь на что? Как раз для того, чтобы этот самый род продолжался. Отныне, и присно, и во веки веков. Аминь!
- Да нет, я так и думал, – обрадовался дядя Федор. – Конечно же, Творец всегда что-нибудь придумает! И воздаст! Я верю!
- Философ ты юный… – с улыбкой глянул на него старый ангел Матроскин. Настолько старый, что еще хорошо помнил сыновей Ноя. – Веришь – это хорошо. Тогда полетели на склад, я воздам тебе личный ноутбук. И нечего тут зависать – работы невпроворот!
- Смотрите, новенький! – сказала роскошная Плакучая Ива. – В нашем обществе прибавление! Ну что ж, добро пожаловать!
- Только он какой-то странный, – качнула узкими зелеными листьями Драцена. – Я такого еще не видела. Что это за растение, интересно?
- Пусть подрастет, там видно будет, – сказал Дуб. – Если что, подправим.
Росток, воодушевленный столь доброжелательным приемом, стал быстро набирать силу, рос буквально не по дням, а по часам. И чем выше он становился, тем больше сомнений он вызывал у окружающих.
- Как-то слишком быстро он растет, – прокомментировала Осина. – Слышишь, малыш? Не надо так торопиться, у тебя еще слишком хрупкая сердцевина, ты можешь сломаться. Притормози, не спеши! Такое мое мнение.
Росток подумал и решил последовать совету. Теперь он рос гораздо медленнее, и Осина одобрительно шелестела листьями, глядя на малыша. Вскоре он выбросил первые веточки.
- Ну и куда ты размахался? – сурово спросил Кипарис. – Настоящее дерево должно быть стройным! Если будешь расти в разные стороны, из тебя в конце концов получится какая-нибудь кляпка-корявка, и будешь знать.
Росток не знал, как выглядит кляпка-корявка, но испугался и стал прижимать веточки к стволу. У него это получалось плоховато, но он старался. Кипарис был высокий, красивый, стройный, и уж наверное знал, что говорил.
- Не фонтан, конечно, но все-таки лучше, чем было, – оценил Кипарис, и Росток немного успокоился, продолжая тщательно следить, чтобы веточки не раскидывались.
- Ты толстеешь! – осуждающе сказала Береза. – Это недопустимо. Вот посмотри на меня, я – эталон! Недаром в народе говорят «стройная как березка». Ты давай-ка, сядь на диету! А то скоро поперек себя шире станешь. Все плеваться будут. Это мое личное мнение!
Росток очень забеспокоился и сел на диету: стал брать гораздо меньше питательных веществ из земли. Он перестал толстеть, но ствол его стал гораздо слабее.
- Ничего, ничего! – ободряла его Береза. – Красота требует жертв!
Между тем у Ростка уже появились листики.
- У тебя странные листья, – возмущенно всплескивала зеленой метелкой Пальма. – Слишком длинные, слишком жесткие, слишком острые. Неправильные листья! Вот посмотри на меня – мягкие, широкие, резные, просто загляденье! Ты давай, подтягивайся! Мое мнение – нельзя давать себе расслабиться, нужно трудитсья над имиджем днем и ночью!
Росток стал сутками уговаривать листики расти по-другому, чтобы они становились широкими и плоскими, как у пальмы. Это было неудобно и даже больно, но ему удалось вытянуть свои длинные и узкие листья в какое-то подобие лопаточек.
А между тем окружающие очень полюбили высказываться по поводу Ростка – ведь он никогда никому не перечил и старательно выполнял все рекомендации. Соседям уже даже интересно было, что из него получится.
- Хорошо, что ты не отказываешься от мудрости старших, – поучал его старый Бук. – В молодости так просто наделать ошибок, и тогда тебе никогда не стать полезным деревом. А опыт старших – это сила! Взрослые плохому не научат, а от опрометчивых шагов оберегут. В общем, прислушивайся к нашему мнению – и не пропадешь!
Росток уже давно преодолел юный возраст, но местное сообщество никак не могло определить, какое же он дерево. Никогда такого не видели: деревце было приземистое, с кривеньким корявым стволиком, с узловатыми, причудливо изогнутыми ветками, усеянными какими-то недоразвитыми листиками, в общем, если честно, страшненькое такое деревце. Уродец. К такому мнению постепенно склонились все деревья: и Плакучая Ива, и Пальма, и Старый Бук, и Драцена, и все другие тоже.
Деревце и не пыталось сказать что-то в свое оправдание: оно ведь никогда не было другим, и ему казалось, что вот таким нелепым и корявым оно и было задумано природой. Конечно, высокомерные вздохи и показное сочувствие высоких и сильных собратьев его задевали, но – что поделаешь? Не всем быть красавцами, радовать глаз статью и мощью. Есть и ошибки природы, что ж поделаешь.
А однажды среди деревьев появились люди. Мужчина, женщина и девочка.
- Боже! Этот ботанический сад – просто чудо! – оживленно говорила женщина. – Как хорошо, что мы сюда пришли! Смотрите, какой чудный кипарис – как свечка!
- А бук-то, бук! – вторил ей мужчина. – Красавец! Богатырь! Дочура, посмотри!
- Ой… А это что за деревце? – вдруг остановилась женщина напротив уродца. – Странное какое-то, покореженное… Вроде бы как даже не настоящее. .
- Нет, мамочка, оно живое! – сказала девочка, осторожно прикасаясь ладошкой к стволу.
- Дайте-ка я погляжу! – приблизился мужчина. – Вы знаете… Похоже, это изначально был ливанский кедр. Но что-то случилось, и он мутировал.
- Ну что ты, – усомнилась женщина. – Ливанский кедр – он же высокий, прямой, как струнка, и иголки у него, а не листики. А тут что-то непонятное.
- Я же говорю, мутировал, – стоял на своем мужчина. – Мало ли что могло случиться? В неблагоприятных условиях искажается природный облик любого существа, не только дерева.
- Но ты точно уверен? – все никак не могла поверить женщина.
- Да, я ж все-таки биолог, – улыбнулся мужчина. – Кора, ствол, расположение ветвей, да много признаков. Нет, точно кедр.
- Мама, папа, я нашла! – закричала девочка, которая тем временем достала из сумки ботанический атлас. – Вот он, ливанский кедр!
- Похоже на деревце-бонсай, – огорченно сказала женщина. – Как будто ему расти свободно не давали.
- Смотри, деревце, какое ты по-настоящему, – сказала девочка и поднесла к нему развернутый атлас.
И деревце-бонсай, как его назвала женщина, увидело… себя. Оно вдруг каждой своей клеточкой, каждым изгибом ствола ощутило, что это – его Истинный Облик, и оно должно было вырасти именно таким!!! С высоченным прямым стволом, с раскидистыми ветвями, с длинными стрельчатыми иголочками…Но ему все время говорили «не так», «не туда», «неверно», и оно почему-то предпочло прислушиваться к чужому мнению, а не ощущать себя самим собой.
И когда люди ушли, деревце впервые, пожалуй, попробовало распрямиться во весь рост, насколько смогло, и пристально оглядело окружающих.
- А что, а что? – тревожно зашумели деревья. – Мы же тебя не заставляли, да? Мы просто советовали! А ты могло, между прочим, расти, как хочется, и не учитывать наши мнения.
- Да, я могло, – тихо сказало деревце-бонсай. – Но я выбрало другой путь – быть хорошим для всех. Мне казалось, что все вы, такие большие и умные, знаете лучше меня, каким мне расти и каким быть. Это моя ошибка. Теперь я знаю, что сомнения появляются, если собирать все мнения, а своего собственного не иметь. Я получило свой опыт, и теперь мне уже никогда не стать таким, каким я могло бы быть, если бы прислушивалось к себе. Но я вас не виню. Буду жить таким, какое есть.
И деревья стыдливо затихли, потому что каждый втайне думал, что все-таки немножко виноват в том, что маленький ливанский кедр уже никогда не будет таким, каким его задумала природа.
А вскоре неподалеку проклюнулся новый Росток.
- Интересно, что это за растение? – по привычке начала Плакучая Ива. – Я такое еще не видела…
- Кем бы оно не было, я беру над ним шефство, – строго сказало деревце-бонсай. – И никому не дам руководить его ростом! Даже себе! Ты слышишь меня, Росток? Слушай свое сердце и расти так, как тебе будет казаться правильным! И сомнения никогда не искривят твой путь и твой ствол.
И новый Росток затрепетал, словно засмеялся, и во весь свой маленький рост потянулся наверх, к солнцу.
- А вы думали??? Одна вы, что ли, такая умная? Вон, все, кто впереди – туда же.
- Ой, мамочки… Это когда же очередь дойдет?
- Не беспокойтесь, тут быстро. Вы во имя чего жертву приносите?
- Я – во имя любви. А вы?
- А я – во имя детей. Дети – это мое все!
- А вы что в качестве жертвы принесли?
- Свою личную жизнь. Лишь бы дети были здоровы и счастливы. Все, все отдаю им. Замуж звал хороший человек – не пошла. Как я им отчима в дом приведу? Работу любимую бросила, потому что ездить далеко. Устроилась нянечкой в детский сад, чтобы на виду, под присмотром, ухоженные, накормленные. Все, все детям! Себе – ничего.
- Ой, я вас так понимаю. А я хочу пожертвовать отношениями… Понимаете, у меня с мужем давно уже ничего не осталось… У него уже другая женщина. У меня вроде тоже мужчина появился, но… Вот если бы муж первый ушел! Но он к ней не уходит! Плачет… Говорит, что привык ко мне… А мне его жалко! Плачет же! Так и живем…
- А вы?
- Я тоже плачу… Мучаюсь вот, давно уже… С ума сойду скоро!
- Да, жизнь такая жестокая штука… Всегда приходится чем-то поступаться. Приносить что-то в жертву…
Распахивается дверь, раздается голос: «Кто под №852? Заходите!».
- Ой, я пошла. Я так волнуюсь!!! А вдруг жертву не примут? Не забудьте, вы – следующая.
№ 853 сжимается в комочек и ждет вызова. Время тянется медленно, но вот из кабинета выходит №852. Она в растерянности.
- Что? Ну что? Что вам сказали? Приняли жертву?
- Нет… Тут, оказывается, испытательный срок. Отправили еще подумать.
- А как? А почему? Почему не сразу?
- Ох, милочка, они мне такое показали! Я им – ррраз! – на стол жертву. Свою личную жизнь Они спрашивают: «А вы хорошо подумали? Это же навсегда!». А я им: «Ничего! Дети повзрослеют, оценят, чем мама для них пожертвовала». А они мне: «Присядьте и смотрите на экран». А там такое кино странное! Про меня. Как будто дети уже выросли. Дочка замуж вышла за тридевять земель, а сын звонит раз в месяц, как из-под палки, невестка сквозь зубы разговаривает… Я ему: «Ты что ж, сынок, так со мной, за что?». А он мне: «Не лезь, мама, в нашу жизнь, ради бога. Тебе что, заняться нечем?». А чем мне заняться, я ж, кроме детей, ничем и не занималась??? Это что ж, не оценили детки мою жертву? Напрасно, что ли, я старалась?
Из двери кабинета доносится: «Следующий! №853!».
- Ой, теперь я… Господи, вы меня совсем из колеи выбили… Это что ж??? Ай, ладно!
- Проходите, присаживайтесь. Что принесли в жертву?
- Отношения…
- Понтяно… Ну, показывайте.
- Вот… Смотрите, они, в общем, небольшие, но очень симпатичные. И свеженькие, неразношенные, мы всего полгода назад познакомились.
- Ради чего вы ими жертвуете?
- Ради сохранения семьи…
- Чьей, вашей? А что, есть необходимость сохранять?
- Ну да! У мужа любовница, давно уже, он к ней бегает, врет все время, прямо сил никаких нет.
- А вы что?
- Ну что я? Меня-то кто спрашивает??? Появился в моей жизни другой человек, вроде как отношения у нас.
- Так вы эти новые отношения – в жертву?
- Да… Чтобы семью сохранить.
- Чью? Вы ж сами говорите, у мужа – другая женщина. У вас – другой мужчина. Где ж тут семья?
- Ну и что? По паспорту-то мы – все еще женаты! Значит, семья.
- То есть вас все устраивает?
- Нет! Нет! Ну как это может устраивать? Я все время плачу, переживаю!
- Но променять на новые отношения ни за что не согласитесь, да?
- Ну, не такие уж они глубокие, так, времяпровождение… В общем, мне не жалко!
- Ну, если вам не жалко, тогда нам – тем более. Давайте вашу жертву.
- А мне говорили, у вас туту кино показывают. Про будущее! Почему мне не показываете?
- Кино тут разное бывает. Кому про будущее, кому про прошлое… Мы вам про настоящее покажем, хотите?
- Конечно, хочу! А то как-то быстро это все. Я и подготовиться морально не успела!
- Включаем, смотрите.
- Ой, ой! Это же я! Боже мой, я что, вот так выгляжу??? Да вранье! Я за собой ухаживаю.
- Ну, у нас тут не соцреализм. Это ваша душа таким образом на внешнем виде отражается.
- Что, вот так отражается??? Плечи вниз, губы в линию, глаза тусклые, волосы повисшие…
- Так всегда выглядят люди, если душа плачет…
- А это что за мальчик? Почему мне его так жалко? Славненький какой… Смотрите, смотрите, как он к моему животу прижимается!
- Не узнали, да? Это ваш муж. В проекции души.
- Муж? Что за ерунда! Он взрослый человек!
- А в душе – ребенок. И прижимается, как к мамочке…
- Да он и в жизни так! Всегда ко мне прислушивается. Прислоняется. Тянется!
- Значит, не вы к нему, а он к вам?
- Ну, я с детства усвоила – женщина должна быть сильнее, мудрее, решительнее. Она должна и семьей руководить, и мужа направлять!
- Ну так оно и есть. Сильная, мудрая решительная мамочка руководит своим мальчиком-мужем. И поругает, и пожалеет, и приголубит, и простит. А что вы хотели?
- Очень интересно! Но ведь я ему не мамочка, я ему жена! А там, на экране… Он такой виноватый, и к лахудре своей вот-вот опять побежит, а я его все равно люблю!
- Конечно, разумеется, так оно и случается: мальчик поиграет в песочнице, и вернется домой. К родной мамуле. Поплачет в фартук, повинится… Ладно, конец фильма. Давайте завершать нашу встречу. Будете любовь в жертву приносить? Не передумали?
- А будущее? Почему вы мне будущее не показали?
- А его у вас нет. При таком настоящем – сбежит ваш выросший «малыш», не к другой женщине, так в болезнь. Или вовсе – в никуда. В общем, найдет способ вырваться из-под маминой юбки. Ему ж тоже расти охота…
- Но что же мне делать??? Ради чего я тогда себя буду в жертву приносить???
- А вам виднее. Может, вам быть мамочкой безумно нравится! Больше, чем женой.
- Нет! Мне нравится быть любимой женщиной!
- Ну, мамочки тоже бывают любимыми женщинами, даже часто. Так что? Готовы принести себя в жертву? Ради сохранения того, что имеете, и чтобы муж так и оставался мальчиком?
- Нет… Не готова. Мне надо подумать.
- Конечно, конечно. Мы всегда даем время на раздумья.
- А советы вы даете?
- Охотно и с удовольствием.
- Скажите, а что нужно сделать, чтобы мой муж… ну, вырос, что ли?
- Наверное, перестать быть мамочкой. Повернуться лицом к себе и научиться быть Женщиной. Обольстительной, волнующей, загадочной, желанной. Такой цветы дарить хочется и серенады петь, а не плакать у нее на теплой мягкой груди.
- Да? Вы думаете, поможет?
- Обычно помогает. Ну, это в том случае, если вы все-таки выберете быть Женщиной. Но если что – вы приходите! Отношения у вас замечательные просто, мы их с удовольствием возьмем. Знаете, сколько людей в мире о таких отношениях мечтают? Так что, если надумаете пожертвовать в пользу нуждающихся – милости просим!
- Я подумаю…
№853 растерянно выходит из кабинета, судорожно прижимая к груди отношения. №854, обмирая от волнения, заходит в кабинет.
- Готова пожертвовать своими интересами ради того, чтобы только мамочка не огорчалась.
Дверь закрывается, дальше ничего не слышно. По коридору прохаживаются люди, прижимая к груди желания, способности, карьеры, таланты, возможности, любовь – все то, что они готовы самоотверженно принести в жертву…